С пят до головы закованный в гляцево-черную титановую броню, покрытую древними иудейскими символами, с зачесанными назад седыми волосами, и увесистым противотанковым ракетометом в руках. На первый взгляд в Абаддоне не было ничего экстраординарного. Но это только на первый взгляд. Дьявол, как известно, кроется в деталях. Его лицо и особенно маленькие серые глаза, смотрящие прямо в душу, в них читалось что-то потустороннее. Перепончатые темно-бурые крылья, едва выглядывающие из-за спины. Браслеты из белоснежных костей на шее и запястьях.
Таймер терпеливо отсчитывал секунды до начала поединка.
— Я вижу, как твоя ненависть выжигает тебя изнутри, — как правило, немногословный Абаддон неожиданно разразился целой тирадой, — До чего же неожиданные ингредиенты: ревность, зависть, похоть, недоверие, гордыня, презрение, щепотка разочарования… — продолжал он причмокивая, рыча и двигая тазом, — Уверен, ты гармонично вписалась бы в наш дружный коллектив.
Крылья демона захлопотали, копыта зацокали, звериные глаза забегали. Он принялся показательно оглядываться, будто проверяя, не следит ли за ними кто-то. Это казалось весьма диковинным, учитывая контекст происходящего. А потом шепотом произнес:
— Псс, не хочешь вступить в Демонов Ореола?
Но тут же рассмеялся Сигме в лицо, брызжа слюнями. Капитан Эдема находилась в некотором оцеплении, но пыталась не подавать виду:
— Жду не дождусь, когда поджарю твою сладкую попку из плазмогана.
Демон мгновенно поменялся в лице. Вместо шутовской его гримаса теперь больше напоминала физию аутиста-имбецила.
— Фду фе фафжусь, — тот принялся кривлять Сигму.
Сигма сдерживалась, как могла, сильнее и сильнее сжимая рукоять PWG. Казалось, еще немного и та засвистит, будто кипящий чайник.
— Инфантильная шкура, — продолжил он, — ничего удивительного, что джентльмен не хочет иметь дел с такой злонравной блудницей, — слово «блудница» он произнес с особой выразительностью. Твоя душа черная, как мой анус.
— Ты ничего обо мне не знаешь.
— Ты права, я ничего не знаю. Но дух говорит об этом, — демон помахал загрубевшей бугристой ладонью, будто пытался развеять смрад вокруг, — да, тут все провоняло твоей грязной завистью. Обожаю этот запах, — он набрал полную грудную клетку воздуха, — Зачем тебе эти лузеры из Эдема, а? Взращенная ненависть подарит тебе безграничную власть. Но сейчас ты бессильна. Я ведь вижу, как сильно ты вожделеешь стереть без остатка причину своей боли, — Абаддон продолжал говорить, сцепив зубы, словно агент Смит причитал Нео в Матрице. Сейчас его «нестабильное» лицо было скорее обстоятельным, нежели аутичным.
