Но дядя Фёдор был мальчик умный, и вопрос он свой повторил:
— Я, кот, тебя серьёзно спрашиваю. Назови мне своё имя. Или я тебя прямо в этой сумке с моста выкину.
Кот фыркнул обиженно:
— Меня зовут Меланхтон, сын Мелхесиаха, сына Молоха. А с моста меня бросать не надо, я воды боюсь. Только, дорогой мой человек, если ты меня так будешь звать прилюдно, то наши с тобой отношения очень плохо кончатся.
— И как же мне тебя звать?
— Зови меня Матроскин, — предложил кот. — Хорошая фамилия такая. И морская. И серьёзная.
Дядя Фёдор на всякий случай молнию в сумке немного расстегнул и кота внимательно осмотрел.
— Что-то ты не подходишь под фамилию. Вот был бы ты полосатый — другое дело. Да и воды ты боишься. Какой из тебя матрос?
— Ты бушлат морской пехоты видел когда-нибудь? То-то же. А что воды боюсь, так это даже плюс. Вода матросу — верная смерть. Если он в воду попал, значит беда случилась, потонуло его судно.
На это дяде Фёдору возразить было нечего.
Тут автобус остановился. Они в деревню приехали.
Деревня красивая. Кругом лес, поля и речка недалеко. И совсем пусто и тихо в деревне — ни людей не видать, ни птиц не слыхать, даже комаров нет.
Пошли мальчик с котом по деревне, пока не увидели одного старичка. Старичок сидел на завалинке, босой на одну ногу, с ружьём в руках и что-то внутри ствола задумчиво высматривал.
— Чинит, небось, — сказал дядя Фёдор Матроскину.
Кот промолчал. А мальчик к старику подошёл и спрашивает:
— Нет ли у вас тут домика лишнего пустого? Чтобы там жить можно было.
Поднял старик глаза — и дядя Фёдор удивился. Никогда он не видел, чтобы у человека не только волосы седыми были, но и зрачки.
— Пустого тут сколько хочешь. Вся деревня за реку ушла, в Большой Дом. А свои дома оставили. И огороды. И даже кур кое-где. Выбирай себе любой. А жить — ну это уж как получится.
Дядя Фёдор поблагодарил старика и только отошёл за угол, как за его спиной грохнул выстрел.
— Починил! — радостно сказал мальчик.
А кот снова промолчал и только по сторонам начал оглядываться как-то осторожно. Особенно осторожно он за реку смотрел — там всё туман клубился и проступали очертания огромного здания. И как он ни силился — ничего больше рассмотреть он сквозь туман не смог.
Пошли они дом себе выбирать. А тут на дороге пёс стоит. Вид у пса такой, как если бы мама его была немецко-фашистской овчаркой, а папа — бульдозером. Цветом, что кусок бетона, только уши ржавые. Ростом — с дядю Фёдора. Глаза кровью налиты. С клыков слюна свисает, словно бусы с жемчугом. Сам грязный, будто нефтью заляпанный.
