Шарик посмотрел на них, поморгал.
— Очень приятно, — говорит Шарик и кланяется, — Возьмите меня с собой, пожалуйста. Я вас охранять буду.
Дядя Фёдор и слова сказать не успел, как Матроскин вмешался:
— Конечно-конечно. Только, Шарик, тебя бы отмыть немного, а то ты какой-то… неэкологичный.
— Я бы рад отмыться, — отвечает пёс, — только мне помощь нужна. Я один не могу. А так, кого ни попросишь, так только пятки мелькают.
И поехали они на речку. Тр-тр Митра с утра помытый был, так что он кругами по поляне катался в своё удовольствие. А дядя Фёдор Шарика отмывал, и, потихоньку расспрашивал. И по всему выходило, что ничего Шарик не помнит ни о встрече с мальчиком и котом, ни о том, что потом случилось.
Матроскин в этом время на берегу сидел и вид у него был мрачнее мрачного. А тут ещё и почтальон Печкин подошёл. В руках у него была бутылка и лист бумаги. В бутылке на дне какая-то прозрачная жидкость плескалась.
Почтальон шёл так, словно он моряком был на корабле в штормовом море. И земля всё норовила у него из-под ног куда-то сбежать. А он эту землю ногами ловил.
Печкин дошёл до пирса. Допил из бутылки, свернул листок в трубочку, засунул в бутылку, заткнул горлышко пробкой и выбросил в реку. Так она и поплыла вниз по течению, покачиваясь в разные стороны.
— Эй, кот, иди-ка сюда, — прокричал почтальон Печкин.
Матроскин посмотрел на Шарика, на Митру, что-то в уме прикинул и пошёл к пирсу.
Почтальон тоже посмотрел по сторонам, потом снял сапоги, носки стянул, свесил ноги в воду и сказал:
— Ну что, Верещагин, опять не получилось? Вот волки, они — санитары леса. А от тебя, Матроскин, сплошная антисанитария.
Кот только плечами пожал.
— А что тут поделаешь?
— И ведь говорил же я тебе: уходите к чёртовой бабушке. А ты вернулся. И ещё мальца сюда приволок. Ну ладно ты. Ладно, этот Шарик твой несчастный. Но ребёнка-то зачем?
— Меня не ребёнок интересовал, — нахмурился Матроскин, — У меня другие планы были. Но, кажется, я о его родителях слишком хорошее мнение сложил. А вот сын у них получился талантливый. Даже жалко его.
Тут они вдвоём посмотрели, как Шарик бегает по берегу и свой хвост ловит, а дядя Фёдор на него смотрит и смеётся.
— И с этим… Шариком… тоже, как я посмотрю, с каждым разом всё хуже и хуже.
— Угу, — кивнул Матроскин, — Профессор говорил, помнится, что такое может быть, но он-то не планировал призыв на такие сроки.
— А сколько времени прошло? — поинтересовался Печкин.
— Да года два уже, — ответил кот.
