— Нам тут понадобится самая большая книга по производственной некромантии, какую мы только сможем найти, — всплеснул лапами Матроскин.
— Не поможет, — грустно ответил дядя Фёдор, который как раз весь вечер эту книгу читал, — промышленная некромантия не для воскрешения техники, а для того, чтобы у померших рационализаторов выяснять, что же они такого при жизни наулучшали, и как теперь это починить.
И тут они увидели в дальнем углу двора контейнер, какие обычно на больших кораблях возят. Контейнер был выкрашен ярко-голубой краской, которая почти не облупилась.
— Странное дело, — нахмурился Шарик.
Очень уж необычно смотрелся этот контейнер.
Подошли ближе.
Двери контейнера были закрыты на засовы, а через проушины была пропущена тонкая верёвочка, свитая из рыжих и седых волос и скреплённая сургучной пломбой.
— Совсем странное дело, — согласился Матроскин, — Печать надёжная. Готов поспорить: головы, с которых эти волосы взяли — под дверями контейнера прикопаны.
— И как нам эту печать снять? — поинтересовался мальчик.
— Да сорвать и вся недолга. Она ж не для того, чтобы внутрь не пускать. Она для того, чтобы не выпускать наружу. Ты вот лучше подумай, а нам оно надо?
— А что тут думать? — прокричал Шарик, — Тут снаружи один упырь другого краше. Вон один этот дядька бледный чего стоит! Кого бы они там ни спрятали, он явно поприличнее их всех будет!
— А давайте мы вокруг контейнера защитное построение сделаем, — предложил дядя Фёдор.
— Хорошая идея, — согласился Матроскин. — Только всё равно кто-то один внутри должен будет остаться и печать сорвать. Кто-нибудь инициативный.
— Да понял я, понял, — проворчал Шарик, но спорить не стал.
Потому что сам знал, что инициатива наказуема, но очень уж ему иногда хотелось сказать что-нибудь умное.
Дядя Фёдор принёс из дома необходимые материалы, рассчитал построение и вскоре оно было готово. Они с котом отошли на безопасное расстояние, а Шарик внутри круга остался.
Сорвал он пломбу и… ничего не произошло. Только дверь со ржавым скрипом отворилась.
— Эй, идите-ка сюда, — позвал пёс товарищей.
Внутри контейнера стоял небольшой трактор такого же ярко-голубого цвета, как и сам контейнер. Он был небольшой, а на месте радиаторной решётки у него было изображено огромное человеческое лицо, выпуклое. Глаза у него были закрыты, словно у спящего.
— «Тр-тр Митра», — прочитал дядя Фёдор надпись на табличке, — что ещё за «тр-тр»?
— Трискелион Трисмегиста, — подсказал Матроскин. — Смотри, ниже мелким шрифтом подписано. «Самодвижущаяся алтарная проходческая установка». Вот те на… прямо-таки самобеглое капище. Интересно, а где тут жертвенник?
