Тогда аббат де Бюкуа вытащил неизвестно откуда взявшиеся у него золото и драгоценные камни, и это сразу заставило всех почувствовать, что задуманное предприятие становится возможным. Тут же решено было приступить к плетению веревок, используя для этой цели простыни, и изготовлению крюков из железных ножек складных кроватей и гвоздей, вытаскиваемых из камина.
Подготовка была в полном разгаре, когда внезапно в камере появился Корбе в сопровождении солдат и заявил, что ему все известно. Один из узников выдал своих товарищей… Это был итальянский аббат Папазаредо. Ценой этого предательства он надеялся снискать себе помилование; добился он, однако, лишь того, что некоторое время находился в лучших условиях.
Все остальные были брошены в карцеры; аббат де Бюкуа попал в самый нижний этаж.
Глава седьмая
НОВЫЕ ЗАМЫСЛЫ
Само собой разумеется, что пребывание в одиночной камере весьма не нравилось аббату де Бюкуа. Пробыв там несколько дней, он прибегнул к средству, которое не раз уже выручало его в подобных обстоятельствах: он притворился больным. Тюремный сторож, ходивший за ним, был испуган его состоянием: лихорадочное возбуждение то и дело сменялось упадком сил, при котором он становился похожим на мертвеца; он изображал это состояние до того правдоподобно, что врачи Бастилии, которым с превеликим трудом удалось добиться у него хотя бы слабых признаков жизни, объявили, что больному грозит паралич. После этого приговора врачей он стал делать вид, будто половина тела у него парализована и он может шевелиться только другой половиной.
Навестивший его Корбе сказал ему:
— Вас сейчас переведут в другую камеру. Но вы видите, до чего довели вас ваши мысли о побеге?
— Побеге? — вскричал аббат. — Да разве может кто-нибудь надеяться выбраться из Бастилии? Разве подобные вещи когда-нибудь случались?
— Никогда! Гюгу Обрио, который строил эту крепость, а впоследствии сам оказался в ней заключенным, удалось выйти из нее только благодаря бунту парижского простонародья. Он был единственным, кто покинул ее вопреки воле правительства.
— Боже мой, — сказал аббат, — если бы не этот поразивший меня недуг, на что мог бы я здесь жаловаться?.. Разве что на жаб, которые оставляют слизь на моем лице, ползая по мне в то время, пока я сплю?
— Вот видите, к чему привело вас непокорство?
— Но, с другой стороны, разве не обрел я здесь утешение, обучая всяким штукам крыс, которым отдаю хлеб, даруемый мне королем и который сам не могу вкушать из-за своей болезни. Сейчас увидите, какие они у меня разумные. — И он позвал:
