Рю, как мы видим, был человеком миролюбивым, и если узники и могли поставить ему что-либо в вину, то разве что частое исчезновение пирожков к супу, до которых он был большой охотник. Он мог бы, конечно, и умерить здесь свои аппетиты, ведь на его долю доставалось все, что не доедали узники.
Ренневиль и аббат де Бюкуа начали уверять барона, что они пьют очень мало вина, и принялись подливать ему из своих бутылок, после чего барон совершенно успокоился и закончил свой обед в самом благодушном настроении. Ренневиль стал рассказывать о том, как невесело ему пришлось однажды в одиночной камере, куда он угодил вследствие такой же гневной вспышки, и о том, как он там ухитрился установить связь с другими узниками, находившимися выше и ниже его этажом. Они сообщались между собой с помощью придуманной им простейшей азбуки, стуча ножкой от стула в пол или в потолок, причем один удар означал «а», два удара «б», и т. д. Вот как, например, передавалось слово «сударь»: «с» — шестнадцать ударов, «у» — восемнадцать, «д» — пять, «а» — один, «р» — пятнадцать и т. д.
В конце концов соседи начинали понимать эту систему и отвечали таким же способом. Только это отнимало очень много времени.
С помощью такой системы удалось установить имена всех тех, кто в то время содержался в этой башне, за исключением одного аббата, который так и не пожелал себя назвать.
Люди, сидящие в тюрьме, не способны говорить ни о чем другом, кроме как о тюрьме или же о том, как облегчить в ней свое существование. Де Фалурде рассказывал, как ему однажды удалось установить связь с другом — узником, с которым подружился в тюрьме, — используя способ не менее остроумный, чем азбука, изобретенная Ренневилем. Его посадили в одну из тех каморок, расположенных под самой крышей, которые прозвали «колпачками» и которые отличаются тем, что зимой в них невыносимо холодно, а летом невыносимо жарко. Зато оттуда открывался прекрасный вид. Еще до того, как их разлучили, он узнал, что камера его друга, г-на де Бальдоньера (брошенного в Бастилию за то, что, открыв способ делать золото, он не пожелал поделиться этим секретом с министрами), находится на первом этаже той же башни и окном своим выходит в садик, разбитый внутри бастиона. С помощью перьев, которые он смастерил из голубиных косточек, и печной сажи, служившей ему чернилами, он принялся писать другу письма и выбрасывал их из своего окна, предварительно завернув в них камушек так, чтобы они падали у самого подножья башни.
