Ренневиль очень жалел этого солдата и возмущался, что за такой пустяк его держат в заточении; он говорил, что этой Ментенон не худо бы взять пример с королевы Екатерины Медичи, которая однажды, открыв у себя в Лувре окошко, увидела внизу, на берегу Сены, солдат, жаривших на костре гуся и в ожидании ужина распевавших песенку, где о ней отзывались весьма нелестно. Она только крикнула им: «Почему вы говорите гадости об этой бедненькой королеве Екатерине — она не сделала вам ничего плохого. И это ведь за ее счет куплен гусь, которого вы жарите!» Король Наваррский, который находился рядом с ней, хотел тут же спуститься вниз, чтобы проучить этих наглецов, но королева не пустила его. «Оставайтесь наверху, — сказала она, — ведь все это происходит настолько ниже нас».
Был здесь также некий итальянский аббат по имени Папазаредо.
Когда принесли ужин, Корбе, который, по обыкновению своему, сопровождал прислугу, спросил, нет ли у кого-нибудь каких-либо жалоб.
— Есть! — вскричал аббат Папазаредо. — Я жалуюсь на то, что наша компания становится все более многочисленной и увеличилась теперь еще на одного аббата… Я бы предпочел женщин; среди здешних пленниц немало найдется таких, которых вы могли бы предоставить нам.
— Это совершенно против правил, — сказал Корбе.
— Послушайте, голубчик Корбе, посадите меня в карцер с какой-нибудь бабенкой…
Корбе пожал плечами.
— Ну дайте мне Мортоншу, или Флери, или Блонди, или Дюбуа — кого-нибудь из тех, с кем уже побаловались вы… Или хотя бы эту милочку Маргариту Фаландрие, торговку волосами из монастыря Сент-Опортюн, что целыми днями распевает песенки, мы даже здесь их слышим.
— Помилуйте, подобают ли священнослужителю такого рода речи? Постыдились бы этих господ! А что до Фаландрие, то она сейчас находится в карцере за то, что посмела обратиться к караульному офицеру.
— О! — сказал аббат Папазаредо, — бьюсь об заклад, здесь есть другая причина… Это вы из ревности решили наказать ее за то, что она с ним заговорила! Ну и жестокий же вы ревнивец, Корбе!
— Да ничего подобного, — сказал Корбе, весьма, впрочем, польщенный последним замечанием. — У этой девицы страсть возиться с птицами, она обучает их всяким штукам. Ей позволено было держать у себя несколько воробьев. Окно ее камеры выходит в сад, и одна из ее птах вылетела из него и угодила прямо в лапы кошке. Вот она и крикнула этому офицеру: «О, пожалуйста, спасите моего воробушка! Он у меня самый лучший, это тот, что танцует ригодон!» Офицер имел глупость послушаться ее, погнался за кошкой, но ему даже не удалось спасти птицу — теперь он сидит под арестом, ну а ее посадили в карцер, вот и все.
