Мне особенно понравилось то, что написала «Нью-Йорк Геральд Трибюн»: «Лояльный итальянец, преисполненный глубокой преданности традициям Бойто, Джильи показал себя как подлинный служитель искусства, а не как человек, добивающийся только личной славы». «Нью-Йорк Таймс» упрекала меня за «упорное стремление петь, обращаясь к публике, а не к Маргарите», но признавала, что голос у меня «действительно прекрасный, что он весьма редко форсируется, всегда свежий, богатый красками». «Уорлд» писала осторожно, не беря на себя лишнего: «Джильи, возможно, никогда не будет хватать звезд с неба, но в театр он пришел не зря», «Ивнинг Мейл» отмечала «случайное тремоло кое-где и несколько затрудненное дыхание». «Сан» писала, что «Джильи очень похож на Карузо в молодости».
Макс Смит поместил в «Нью-Йорк Америка» описание моей манеры петь, которое больше всего удовлетворило меня, потому что, если отбросить всякую скромность, оно, на мой взгляд, было самым точным: «Голос Джильи — лирический тенор, особенно теплый и мягкий в среднем регистре, — отличается красотой тембра, замечательно гибкий, изысканный, когда он поет a mezza voce, полный и звучный, когда он поет
во всю силу. И сам по себе голос Джильи — один из самых прекрасных теноров, какие только слышал Нью-Йорк после Карузо. Драматическая напряженность, эмоциональная жизненность и выразительность, свойственные пению Джильи, являются для него самыми характерными и отличительными чертами».
Великое испытание окончилось. Нью-Йорк признал меня. Мне предстояло петь — пусть даже недолго — в «Метрополитен». Я должен был много работать. Труппа театра насчитывала около ста человек и давала 230 спектаклей в сезон.
3 декабря я пел в «Богеме» с Франчес Альда, Дидуром и великим баритоном Антонио Скотти, уже совсем старым в то время. Скотти все еще был великолепным актером, но как только он начинал петь, становилось ясно, что голос его уже сдал, и даже почитатели его таланта — а их было немало — чувствовали неловкость за его упрямое нежелание оставить сцену.
10 декабря я пел в «Тоске» с Эмми Дестин в заглавной роли и Скотти в роли Скарпиа. 17 декабря я пел в «Лючии ди Ламмермур» с Джузеппе де Лука, Хозе Мардонесом и американской сопрано Мейбл Гаррисон. Все эти спектакли вызывали похвалу в мой адрес, но не всегда безоговорочную. После «Лючии ди Ламмермур», например, «Геральд Трибюн» писала: «Беньямино Джильи был хорошим Эдгардом. Это, должно быть, все что можно сказать о любом современном певце, выступающем в роли сына Равензвуда. Когда-то был действительно великолепный Эдгард — Итало Кампанини. Но кого теперь интересует история?!».
