— Кто там? — от них веет тревогой. Иначе, чем от призрака… не отчаянием, но застарелым страхом.
Таким глубоким, что определяет будущее. Я знаю его вкус: кислый, вяжущий. Твари.
— Мартышки, — Хайме и старик переглядываются.
— Вам с профессором Хайме предстоит тесное сотрудничество, — смотреть в непрерывно меняющееся лицо почти больно. Он слишком близко, слишком… сухие и неожиданно сильные пальцы впиваются в кожу, когда я пытаюсь отстраниться. В висках стучит. Отворачиваюсь, задавая следующий вопрос случайному парню в белом халате:
— Зачем мне с вами сотрудничать? — выходит грубо. Повисает пауза. Парень ретируется. Хлопает дверь.
Стираю пот со лба, зачесываю челку назад. Они могут не отвечать: выбора у меня нет. Исчез, когда я не нашла сил подняться с колен после знакомства с защитным полем. Или раньше, когда порезала руку и приложила к знакам на калитке. Трое мужчин рядом прекрасно это понимают.
— Мне кажется, вы сами знаете ответ. Ваша сила доставляет некоторое беспокойство, не так ли? — вкрадчиво спрашивает старик.
— И вы можете помочь мне с этим? Как?
— Магией нужно учиться владеть. Мы покажем, как… направить ее в безопасное русло, — Рамон Хайме приглаживает без того идеальную прическу. — Мои эксперименты в первую очередь вам и выгодны — это прекрасный способ постичь силу огня и тьмы.
— А ваша выгода в чем?
— Тьма является ключом ко многим древним заклинаниям, где требуется жертвоприношения. Только с помощью огненных магов можно обойтись без кровопролития. Вы даже не представляете, сколько исследований буксует из-за… Я опять перебиваю:
— Это опасно? Для меня.
— Определенный риск есть всегда, даже при обращении с простейшими заклинаниями, — отмахивается старик. Морщины на секунду складываются в
демоническую маску. — Каждый маг вам это скажет. Ритуалы нашего дорогого профессора Хайме не рискованней любых других. Поэтому давайте опустим утомительные подробности до более подходящего момента. Я взял на себя смелость распорядиться, чтобы все документы подготовили в срочном порядке. Поэтому, если вы согласны стать частью Университета, то давайте покончим с формальностями. Вы устали и ранены, и я приношу извинения за последнее: меры предосторожности. Ваша стихия бывает опасна для окружающих, а металл удавки заколдован, чтобы предотвращать возможные эксцессы.
Я осторожно киваю. Отпусти меня. Раны тянет ноющей болью, колени дрожат, мигрень давит на веки. Старик наклоняется ближе, словно ждет чего-то, мятное дыхание теплом ложится на щеки. Глаза мутные, неподвижные, в отличие от остального. Выдавливаю кривую улыбку:
