— Надо помочь, — пробурчал аджин. Слышишь, Хранитель?
— Не торопи его, Абрагим, — попросил мадьяр. — Пусть подумает. Это серьезное решение, потому что дело непростое.
— Именно, — вздохнул я. — Дядюшка твой, поди, ведь не только спрятал добро в землю, он ведь еще наверняка и ловушек там понаставил.
— Наверняка, — подтвердил Ласло. — Ни на секунду в этом не сомневаюсь. Но они — моя забота. Главное, чтобы ты не молчал, говорил, что видишь и чувствуешь, а там, глядишь, вместе разберемся что к чему. Нас с ним учили одни и те же люди.
— Не одни, — поправил его аджин, наливая себе водки.
— Ну почти одни и те же, — поправился мадьяр. — Верно, черные знания ему дал отшельник Грегош, с ними я не знаком. Но, думаю, я справлюсь с этой задачей.
— Звучит оптимистично, — не удержался от колкости я.
Непростой выбор, скажу честно. Непростой. Чаши условных весов застыли друг напротив друга, поскольку выгода и опасность распределились практически в равных долях. С одной стороны — немалый риск, поскольку покойный родственник Ласло явно был непростым господином. Подозреваю, что приснопамятная лошадка с Минского шоссе на фоне того, что он оставил рядом с сокровищами, покажется мне милой безделицей. Да и потом — сейчас этот мадьяр сама доброта и вежливость, но кто знает, в кого он превратится тогда, когда мы доберемся до золотишка? Если вообще доберемся. Опять же — это он сейчас помощь сулит, а там может сказать, чтобы я сам разбирался с ловушками. Дескать — ты подрядился добыть мне семейное добро, так и давай, работай.
С другой — заманчиво. Очень заманчиво. Речь не о куче денег, которую я могу заработать, нет. Не скажу, что они мне не нужны, это будет ложью. Деньги — не бумага, как о них говорят, деньги наиболее короткий путь к независимости и стабильности, но сейчас это, на самом деле, вторично. Ласло упомянул, что в тайнике хранятся старые и редкие вещички, а они мне ох как пригодиться могут. Среди найденного не может оказаться того, что потребно Полозу, это мне отлично понятно, но речь сейчас идет о другом.
Если мадьяр прав, то я получу на руки несколько серьезных козырей. Эти артефакты можно использовать, например, при торге с нынешним владельцем того перстня, который я никак не могу рассмотреть во сне. Кто знает, вдруг до подобного дело дойдет? Наверняка и перстнем, и остальными предметами, которые я еще не видел, но которые, несомненно, существуют, владеют люди непростые. Вряд ли антикварные вещи пылятся в комоде какой — нибудь бабули — божьего одуванчика. Нет, в нашей жизни всякое возможно, но вероятность того, что их обладатели коллекционеры или просто зажиточные люди, куда выше.
