– Наверное, так оно и есть. И если судить этих людей, так за то, что они своими действиями в августе объективно способствовали развалу Союза. Новый союзный договор как-никак, а все-таки явился бы преградой на пути обвальной лавины. ГКЧП – это огромный валун, пущенный с вершины горы. Он вызвал сход лавины. ГКЧП – большой подарок тем, кто стремился к разрушению государства. Однако если и дальше продолжать нашу беседу в этом направлении, возникает ряд вопросов. Например, как вы считаете, три руководителя республик собрались в Беловежской пуще, чтобы отстранить вас от власти или, как они утверждают, сохранить Союз?
– Для начала напомню о моей реакции на то, что произошло в Беловежской пуще. В сущности, вслед за путчистами появились «пущисты». Я заявил тогда, что не могут три или шесть человек объявить о конце государства, у них на это нет полномочий Верховных советов республик. Более того, в Верховном совете Российской Федерации критиковали проект союзного договора – тот самый, который уже после путча находился на согласовании, и критиковали за то, что в нем было заложено конфедеративное государство. Многие российские депутаты стояли за федерацию. И я Ельцину говорил об этом перед его поездкой в Минск. Говорил, что надо отстаивать вариант, который мы согласовали в Ново-Огарево, и который сейчас находится в Верховных советах республик. Затем уже в Москве вести разговор с Украиной, Кравчуком (Украина решительно заявила о том, что ни в какой союз не вступит. – Авт.).
Больше всего меня поражает не столько позиция этих политиков, сколько то, что беловежское соглашение одобрили их Верховные советы. Ведь и в Верховном совете России всего семь человек воздержались при голосовании, и один проголосовал против. Руководство парламента обращалось к Зюганову с просьбой, чтобы депутаты-коммунисты поддержали беловежское соглашение. Вот это для меня потрясающая новость! В августе 1991 года партийная номенклатура поддержала путчистов, а в декабре того же года – «пущистов». Мой вывод: известная группа политиков в декабре 1991 года совершила величайшую ошибку, пойдя на развал страны.
– Согласен: удивительная непоследовательность в действиях, решениях, поступках. Но не свидетельствует ли это о том, что они не осознавали того, что творили? Или это политический примитивизм? Или, как говорят, вожжа под хвост попала?
– Что тут наводить тень на плетень: в Беловежской пуще были реализованы личные амбиции. Скажу откровенно, меня тяготили своим провинциализмом эти политики. Это не в обиду тем, кто работает в провинции. Я веду речь о личных качествах людей. Недавно во время встречи с российскими депутатами из фракции «Смена. Новая политика» узнаю: Ельцин, возвратившись из Беловежской пущи, с восторгом рассказывал о том, как он и его коллеги, «обвели Горбачева». Вот, оказывается, о чем речь идет, и какие цели преследовали – обвести Горбачева, а о государстве, о судьбе народа напрочь забыли. Я, рассказывал Ельцин депутатам, убедил Горбачева, что едем в Минск для подписания двусторонних соглашений и приглашаем туда для беседы Кравчука. А оказалось, ехал, чтобы подписать разрушающее страну беловежское соглашение. Примечательно признание Бурбулиса в том, что, оказывается, вопрос о Союзе славянских республик обсуждался еще в начале 1991 года. То есть до ГКЧП. О чем это говорит? Да только о том, что намерения обособиться возникли раньше, чем был дан повод для этого. Говорит о том, что сепаратизм родился в головах российского президента и его команды. И после путча руководство России вело двойную игру: за одним столом президент России участвовал в разработке нового союзного договора, заявляя о том, что у него нет сомнений в том, что Союз будет, а за другим готовил беловежское соглашение.
