Свадьбы никогда бы не случилось и никогда не случится. Это Куциан понимал ясно: ему, джоктийцу, обращенному в лягушку не по традиции, а в наказание, просто не позволят до нее дожить. Это знание было и у Теллера: не случайно он так торжествующе улыбнулся напоследок. Не Теллер — так Анталаита, не Анталаита — так еще какой-нибудь радеющий за будущее Талимании доброхот.
И не сказаться принцем из далекого времени и далекой страны: дома его слишком хорошо помнят даже под пологом незаметности. Брату будет достаточно услышать эхо его голоса — и он все поймет.
Скорее всего, он уже знает, что Куциан расколдован. Ему должны были на днях передать силу, а веды такое чувствуют. Само его, Куца, существование рядом с Ликой несет ей опасность: возможно, то, что она его не любит — к лучшему. Ему стоит уйти.
Но он сидел с упрямством, достойным лучшего применения, писал письмо отцу, которое обещал себе отправить после свадьбы.
Никогда.
Лика бесшумно скользнула в дверь и заглянула ему через плечо. И только тогда Куциан ее почувствовал: выбившаяся из ее прически прядь пощекотала ему ухо.
Он резко обернулся, Лика испуганно отпрянула.
Раньше она не боялась каждого шороха. Или гораздо лучше это скрывала.
— Что-то понадобилось?
— Ты же кольцо забрал, да? — растерянно спросила она.
— Посмотрела?
— Зачем смотреть? Это логично. Я бы забрала.
Куциан как можно осторожнее отодвинул от себя чернильницу. Никаких резких движений. Чтобы не пугалась.
— Ну как? Будем скандалить и бить посуду? У меня есть чернильница.
Лика упорно не смотрела Куциану в глаза. Она будто задалась целью просверлить взглядом стену за его правым ухом.
— Неловко как-то…
— Тогда я должен был тебя убить.
Куциан будто в холодную воду бросился. Но он хотел, чтобы хоть кто-то ему поверил, кроме Дальки. Теллер вряд ли даже мысль допустит, что Куц не шпион, а вот Лика… Где-то в глубине души Куциан очень надеялся именно на ее веру в себя. Для этого надо было раскрыть карты, потому что Лика, это Куциан знал, все равно когда-нибудь догадается, докопается, узнает… так пусть узнает именно его версию событий.
Пусть она помнит, что он сам ей рассказал, а не услышит потом, от кого-то другое, приукрашенное и лживое.
Лика съежилась, сгорбилась, побледнела.
— То есть… Ты со мной познакомился…
— Нет! — Поспешно перебил Куциан, и продолжил, путано и отрывисто, — Я не знал что ты принцесса. Ты и твои портреты несколько… различаетесь. Но потом это вскрылось, отец написал на родину. Естественно, тебя хотели устранить, а я оказался удачей: надо же, смог сблизиться со средней принцессой! Ваш старший принц считался бесплодным, развод обходился, да и обойдется еще, дорого. Ты была резервом, той, кому, скорее всего, и придется рожать наследниц, младшая же принцесса была слишком мала и на тот момент не представляла опасности… В мире же столько случайностей, еще было время, чтобы невезение справилось с Лифнадалией и без нашей помощи. Дифтерия, корь, падение с лошади — мало ли с детьми случается несчастий? В итоге… Сама понимаешь. Меня попросили разобраться с тобой. Я отказался. Мне приказали… я попытался вывернуться, и очень кстати попался на глаза Теллеру, никогда бы не сказал, но теперь понимаю, это все-таки было везение. Сам бы я не мог устроить то, что для него было плевым делом. Теллер, думаю, сразу осознал, чем подобная… нежная дружба может тебе грозить, похлопотал, и нас были вынуждены отозвать на родину вместе с отцом. Потом я врал, что постоянно был у него под колпаком, что дало мне шанс выжить. Мне не очень поверили…
