Я чуть не поседела в тот день. Арахнофобия тогда только начинала пробиваться, и я, как могла, превозмогала ее, стараясь сделать вид, что такой штуки, как пауки, не существует вообще. У меня даже что-то получалось… Однако этот паук, который, перебирая мохнатыми лапками по шее залез ко мне в волосы, и просидел так до утра, покуда не посмотрелась в зеркало… Мне показалось, я сейчас умру в жутких, жутчайших мучениях.
В общем, теперь я шарахаюсь даже от безобидных сенокосцев.
А как тогда корежило Лера! У него даже глаза пожелтели и клыки полезли. Но он смог остановиться, а такие мелочи Дасса не разглядела. У того, что твоя горничная отлично вышивает даже самые мелкие детальки, очень много плюсов. Ее слабое зрение, например.
Однако стоило попереворачивать его имя, и переворот давался ему в разы легче. Это общее свойство всех перевертышей. На самом деле, это их основное свойство — двойное имя, которое можно перевернуть и получить не отрицание, а другой смысл.
Однако и сдерживаться от переворота становилось в разы труднее. Наверное, Далька что-то брякнула…
— Тфу ты, рогатые феи! — зло выплюнул Лер, когда немножко отдышался.
Он лежал, скрючившись, на земле и хватал ртом воздух. Переворот в человека всегда давался ему гораздо труднее, чем переворот в собаку. Не потому, что он был ближе к зверю, чем к человеку, нет, ничего подобного. Просто если бы он мог переворачиваться туда-сюда по своей воле, и это было бы так же легко, как нос почесать, какое бы это было наказание, какая плата?
Одежда на нем была как из лавки старьевщика. Порядком продрана — верный признак, что пес достаточно долго не пускал человека в свой разум.
Пес вообще-то был ласковый и на людей обычно не бросался, но я все равно слегка забеспокоилась за посетителей едальни.
И за Куциана. Совсем чуть-чуть.
— Не богохульствуй, — машинально сказала я.
— А сама-то, — вяло огрызнулся Лер.
— А меня не замечают.
— Уверена?
— Знаю!
— Настоящий перевертыш! — визгливо вклинился Фанти, — Я знала, я знала, я знала, что он неправильный!
Не знаю, как Лер, а я впервые видела настоящего эльфиса, который радостно размахивает одной рукой, приплясывая на месте, а другой зажимает себе рот. И этот настоящий эльфис удивлял меня гораздо больше, чем настоящий перевертыш.
Лер покрутил пальцем у виска. Я пожала плечами:
— Лер, ты переворачиваешься, меня не замечают; с чего это мы вдруг будем шарахаться от эльфиса с раздвоением личности? Может он тоже…
