И пес послушался, простил. Хоть и смотрел настороженно, и ждал подлянки, но зла Фанти не причинил, хотя мог бы и должен был по долгу службы.
Фанти нащупал теплую ветошь, которой Куциан укрыл его плечи. Этот парень его выслушал. Не смеялся над его мнением, музыкой, внешним видом, не стал говорить про то, что косвенно Фанти в таком отношении со стороны окружающих виновен сам… просто выслушал, дотащил до кладовки, устроил удобно. Давненько Фанти не встречал людей более неудачливых, чем он сам. И никогда — не озлобившихся при этом под ударами судьбы.
Может, Куциану силы давала любовь, а может, нянька в детстве на голову уронила, вот и вырос блаженненький. Фанти не собирался его об этом спрашивать и тем более осуждать. Точно так же, как Куциан не стал указывать на макияж.
Как к тебе, так и ты. Простое правило, которым Фанти старался в жизни руководствоваться.
Он играл во многих замках; встречал богатых отморозков и адекватных правителей; но никогда никто из них не опускался до его уровня, не водил с ним приятельства. Никто из них не стал бы тащить его пьяного в тихое место и устраивать поудобнее. И это было нормально и правильно, но заказчики так и не обретали в его сознании имен. Он не смог бы вспомнить их лиц… Чисто деловые отношения. Воспоминания о них выветривались из его памяти по мере того, как утекал из кошелька гонорар.
Когда Таль сказала прийти и очаровать принцессу, для него это было рутинной задачкой. В таких случаях достаточно сбряцать пару нот, рассказать историю; юных романтичных девочек так же, как и юных мальчиков, влечет дорога, а эльфисы — создания дороги. Потерянное в дороге семя, так и не пустившее корней — вот, что они такое.
И в этом их очарование. Они всегда — не отсюда. Не здесь.
Но в этот раз не получилось остаться в рамках деловых отношений, да и романтикой дороги Лика, увы, не прониклась. У этой девушки на шее был слишком тяжелый якорь: долг. Такую далеко не утащишь, скорее сам в землю врастешь, чего Фанти боялся почти панически.
Фанти не понимал стремления Таль осесть, как не понимал его ни один эльфис. Возможно, именно поэтому Прародительница терпела неудачу за неудачей в бесконечных попытках помочь своему народу ассимилироваться, раствориться в какой-нибудь стране. Она хотела, чтобы эльфисы жили по-людски, а они не понимали, как это и зачем.
Для таборов не существовало границ, и вряд ли хоть один эльфис назвал бы себя талиманцем или джоктийцем по доброй воле; они поклонялись занесенным из других миров богам, считая, что Веда и Вефий слишком юны для их поклонения; они жили хоть и трудно, но в свое удовольствие.
