Просчет Бахдеша заключался в том, что поцелуй младенца еще не имеет силы, а значит, у Юсеньки еще лет тринадцать не было бы возможности стать инициированной принцессой. Даже мой поцелуй мог не сработать — мне ведь еще не исполнилось восемнадцати.
Так что, поцеловав Куца и расколдовав его, я плотно уселась на втором месте в очереди на трон. Но вот этого я решила не говорить — жить очень хотелось.
Бахдеш убрал руку с сабли, но кулак сжал.
Я уже раскаивалась в своих излишне смелых словах. Бешенство покидало меня, и на смену ему возвращался уже привычный страх. Я же не храбрая — я осторожная. А только что я совсем позабыла об осторожности.
Это могло стоить мне жизни. Мне и Дальке.
— Я могу убить тебя так, — сказал он вкрадчиво, — чтобы ты умирала долго. Так долго, что когда твоя земля захотела бы мстить, я бы был уже на своей земле. Я могу запереть тебя в здешнем погребе без еды и воды; я могу пустить тебе кровь отравленным кинжалом, и последние часы жизни ты будешь метаться в лихорадке, умрешь так мучительно, что твой призрак навеки окажется прикованным к этому грязному месту. Но я пока не делаю этого, и ты должна быть благодарна мне за этот шанс. Так скажи же мне, не томи: что связывает тебя с моим братом?
Я пожала плечами. Огляделась по сторонам. Я тянула время, потому что не знала правильного ответа.
Скрипнула входная дверь. В зал вошел огромный кудлатый пес. Спокойный, независимый, прекрасный представитель дворянского рода. Он завилял хвостом и огляделся, будто в поисках людей, которые могли бы поделиться с ним кусочком мяса со стола.
Я замерла, не в силах вымолвить ни слова. Вряд ли кто-то смог бы догадаться, что эта дворняга — ни кто иной, как Теллер Филрен, барон с четвертью королевской крови в жилах. Но я боялась, я жутко боялась, что информация о том, что он перевертыш, могла как-то просочиться в Джокту. Или что он сейчас не контролирует себя и бросится на угрожающего мне Бахдеша, и человечки нашпигуют его железом вместо колбасы.
Я старалась быть храброй, чтобы не мешать Леру сосредотачиваться на своей человечности, но, увы, — последнюю храбрость я истратила на свою ядовитую отповедь…
К счастью, Лер как будто не заметил Бахдеша, не заметил вежливых людей. Он обнюхал ножку стола, потом Далькину руку, потом ткнулся носом в мой живот. Не знаю, как он держался, потому что мои силы давно кончились. Но я всегда знала, что у него сильная воля.
Бахдеш наблюдал за ним без особого интереса. Псина и псина. Я чуть успокоилась: кажется, он не в курсе… И напоминание о том, что я не одна, что Лер… и, возможно, Куциан, рядом и готовы прийти на помощь, как только представится удобная возможность, было весьма кстати.
