— Какого друга?
— Ну тот… Как там его… Тел… Лер… Рел… Рас?
Куциан мысленно пожелал Лике спокойствия, а Теллеру человечности, но что-то подсказывало, что по закону подлости это не сработает.
— Знаете, тетушка, что-то мне все больше не хочется идти за водой.
— А что поделать? — Пожала плечами Хос. — Если так надо.
Куциан хотел было запротестовать, но встретился с Хос глазами. Глаза болотного оттенка затянули его в глубину, как в омут. Ему оказалось, он тонет. Он зажмурился, осторожно открыл глаза…
И обнаружил себя на дороге с полным железным ведром в одной руке.
«Ох, ведьма», — подумал он и хотел было добавить еще пару непечатных оборотов, как из-за поворота выскочил очень знакомый пес.
Теллер был взбешен. С клыков капала слюна. Куциан поставил ведро, плавно попятился и скрылся в придорожных кустах: он не знал, насколько Теллер себя в этой форме вообще контролирует.
За псом гнался какой-то парень в форменном мундире. Он орал и размахивал руками. Глаза у парня были огромные, испуганные: он будто сам не верил, что это все происходит на самом деле.
«Вот ведь идиот», — подумал Куциан.
Пес нырнул в кусты напротив.
Парень остановился, огляделся…
Шурх-шурх-шурх по обочине, быстро, быстро, слишком быстро, как молния, до того, как Куциан успел хоть что-то сделать…
Теллер напал со спины. Куциан, казалось, услышал, как хрустят в мощных челюстях кости. Парень, наверное, не успел ничего понять…
Куциан вернулся к ведру, и пошел к огромному обозленному псу, в котором, кажется, не осталось ничего, ровным счетом ничего человеческого — тот трепал бедного паренька, как куклу. И — опрокинул ведро тому на голову.
Теллер взвизгнул, отпрыгнул, делая в воздухе сальто.
На ноги он приземлился профессионально, распрямился легко и энергично, как пружина. Откинул со лба мокрую русую прядь.
Собранный, спокойный — только в глазах желтизна.
— Он меня видел.
— Я знаю, — Куциан пожал плечами, — и не осуждаю.
— С… — Теллер запнулся, — Спасибо.
Куциан хотел бы, очень хотел сказать что-то вроде… «О, не слышу, скажи громче, я только что не дал тебе стать еще более гадким чудовищем, чем ты есть на самом деле, да ты мне сапоги лобызать должен!» Но он молчал.
Теллер не мог сбежать от своей сути. Он защищал… Защищал как пес, готовый за хозяйку перегрызть глотку. Он прыгнул не ради себя, нет, в той форме он вообще не могу прыгнуть только ради себя — ради Лики.
Но Теллер родился человеком, и вряд ли получал удовольствие от убийства. Особенно от кровавого.
