— Нет. Я был в лагере.
— Так какого… Значит, будь там и сейчас!
Семёныч сказал:
— Не всё ли равно, где он был. Свидетель из него никакой. Такое несёт!
Мурлыка сначала отстал, а после пошёл за нами.
— Когда я Сашу нашла, она была вовсе не «тело».
— Всё видела? На телефон, надеюсь, сняла?
— Да. Но его отобрал Илья.
— Отобрал? А тебя оставил в живых? — Мясоедов повернулся к мужчине, что шёл рядом с ним. — Как тебе это, Петюня?
«Петюня» скривился, как будто ему попытались скормить очень кислый лимон.
— Сомнительно…
Я протянула:
— Ему ведь нужны чужие глаза…
Теперь скривился и Мясоедов.
— Ты что, эксперт по серийникам? Поверь, убийцам хватает своих. Чужие они только могут забрать для коллекции.
Часть людей Мясоедов оставил возле скамейки:
— Не будем топтать. Позвоню.
Остальных я провела к иве. В этот раз, труп оказался на месте. В свете фонариков поляна выглядела ещё страшней.
— Охренеть! — произнёс Мясоедов. — Такого у нас ещё не было!
Женщина в белом халате сказала: «Пойду оформлять документы. Сами всё видите». Она была очень бледна.
Я с удивлением заметила, что опытным взрослым не по себе. Полицейские в штатском тихо переговаривались, полицейские в форме стояли в сторонке и отводили глаза.
Мясоедов обратился ко мне:
— Хочешь сказать, это сделал мальчишка?
— Говорят, что мальчишки полками командовали…
— Говорят, в Киеве бизнесменов доят… — рассеянно сказал он в ответ и повернулся к «Петюне»: — Всё! Занимайтесь!
Мы вернулись обратно в корпус и началась полицейская волокита.
Меня завели в отдельную комнату, где женщина заставила меня снять одежду и вывернула карманы, сфотографировала целиком и «по частям», взяла соскобы кожи и грязь из-под ногтей. Валиком провела по подушечкам пальцев, вымазав их чёрной краской, и по очереди придавила к бумажке с напечатанными квадратами. Сказала: «Прекрасно!» и вышла.
Я не видела тут ничего прекрасного. Тем более, что это было только начало.
Тянулись минуты, но никто не появлялся. Я подошла к двери и подёргала ручку. Дверь оказалась закрыта.
Так прошёл час. Потом появился «Петюня» и кто-то второй — он представился, но имя я тут же забыла.
Начался сбор показаний. Они даже включили маленький диктофон, как будто мы были в американском кино.
Петюня сразу ушёл и появлялся лишь время от времени. «Второй» мурыжил меня так и сяк четыре часа. Спрашивал, выясняя подробности. Спрашивал снова, только другими словами. Что-то писал, чёркал и заставлял расписываться за исправления. Заметив, как я держу ручку, он уточнил: «Ты левша?» Иногда заходил «Петюня» и они тихонько шептались. Разок отпустили меня в туалет — без конвоя. Но если бы приставили женщину, любительницу грязных ногтей, я бы не удивилась. Мне очень не нравилось, куда всё идёт.
