Шекспировские чтения, 1977 | страница 2



Принято считать, что традиция, как одна из социально-психологических форм общности, определяющей уклад средневекового строя, - характерный признак литературы именно этого периода {См.: Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Наука, 1967.}. В эпоху же Ренессанса, когда разрушаются многие социальные формы общности и развивается индивидуальное сознание, в литературе происходит возникновение личного, "оригинального" творчества, ломающего рамки устоявшихся канонов. Из этого, однако, вовсе не следует, что писатели Возрождения порывают с традицией, наоборот, авторитет книги и предания стоит еще очень высоко, создавая противовес бурному росту индивидуализма. Отличие от средневековых авторов не в разрыве с традицией, а в ином к ней отношении, более осознанном: с одной стороны, разрешающем ее обновлять и перерабатывать, а с другой - ограничивающем слишком резкую ее модернизацию.

Свободное развитие традиции в творчестве отдельных писателей происходит неодинаково. При самом поверхностном сопоставлении традиционных персонажей в произведениях Шекспира, Рабле и Ариосто видно, как мало между ними общего. Это вызвано не только индивидуальными особенностями их создателей, но и характером самих традиций и всей предшествующей национальной культуры.

Говоря о двух типах западноевропейской средневековой культуры {См.: Гуревич А. Я. Категория средневековой культуры. М.: Наука, 1970.} средиземноморской и кельто-германской, которые, взаимопроникая, продолжают одновременно существовать и после христианизации варварских народностей, хотелось бы подчеркнуть, что генетическое различие этих двух моделей углубляется благодаря социальным условиям, складывавшимся в разных регионах. Так, на Апеннинском полуострове, средоточии средиземноморской культуры, даже в период раннего средневековья было сравнительно много городов, ставших постепенно политическими центрами и оказывавших влияние на весь образ мышления италийцев. На Британских же островах, где ядро культуры было кельто-германским, слабые, малочисленные города такого влияния на сельское население оказать не могли {См.: Михайлов А. Д. Артуровские легенды и их эволюция. - В кн.: Мэлори Томас. Смерть Артура. Наука, 1974, с. 800.}. Неодинаковую роль в формировании мироощущения италийцев и британцев, а следовательно, и их культуры и творчества сыграла и христианская церковь.

Среди италийского населения христианство распространилось гораздо раньше, чем среди других западноевропейских народностей, и не было навязано "сверху". Католическая церковь, создававшая в период варварских нашествий чувство религиозной общности, заменявшей национальную, пользовалась большим влиянием. Поэтому, хотя язычество окончательно не было изжито - сохранялись многие языческие обряды, языческий фетишизм вносился в католический ритуал, сама система религиозных представлений не была последовательно монотеистической (в ней превалировал манихейский дуализм, переплетавшийся с политеистическими элементами), - двоеверие в общем было преодолено. Низшие языческие божества слились с демонами или святыми и таким образом христианизировались. Борьбе с двоеверием помогла латинская книжная традиция, развивавшаяся в городской среде тоже под влиянием духовенства. Под этим воздействием в народной мифологии происходила поляризация добра и зла и устанавливалось некоторое единообразие.