Рожденная второй | страница 3



Она поворачивается ко мне и присоединяется к аплодисментам. Я не двигаюсь. Все равно я их не признаю. Я – словно флаги, развевающиеся на ветру позади нас: символ, ведомый силой, которую не могу контролировать.

Мать склоняется к микрофону:

– Я бы хотела провести последние минуты с дочерью. Вы можете проследить путь Розель до Перехода, когда она покинет поместье. Спасибо за поддержку. Да здравствуют Уделы Республики!

– Да здравствуют Уделы Республики! – скандирует толпа, пока моя непобедимая мать сходит с трибуны.

Она расправляет плечи и проходит мимо, не посмотрев на меня.

1. Королева Мечей

Я направляюсь за матерью, ее личным помощником и четырьмя специалистами по связям с общественностью к застекленным дверям Дворца Сен-Сисмод. Клара, новенькая пиарщица, приносит Отале стакан воды, ждет, пока та сделает глоток, и забирает обратно, неуклюже облившись. Она промакивает капли кружевным платком, и блестящая метка, голографический символ, выступающий на тыльной стороне ее ладони, сверкает, как хрусталь.

Клара из Удела Алмазов. Среди аристократии Мечей долго не протянет. Даже жаль. Впрочем, у нее все равно не было выбора. Она второрожденная. Ее бросили в логово львам, и если она оступится, падать придется долго. Женщины, которые после Перехода не утвердились на своем месте, обычно в итоге оказываются в секторе развлечений. Я вздрагиваю. Вероятно, она станет игрушкой офицеров-перворожденных.

Клара, покачиваясь на высоченных элегантных каблуках, семенит за моей матерью, старается не отставать от ее стремительного шага.

Мы входим во Дворец. Взгляд падает на каменный фронтон над дверями. Интересно, замечает ли Клара древних бойцов, вырезанных над бордюром, или наше имя – Сен-Сисмод, – выгравированное на их мечах? Понимает ли она, что Сен-Сисмод были Просветленными Дома Мечей с незапамятных времен?

– А вот теперь пусть они попробуют меня осудить! – говорит мать.

Она шагает по полуночно-синему ковру, украшенному золотым термоядерным клинком: он зовется мечом Сен-Сисмод, в честь нашего предка, который его разработал.

Мать останавливается на острие лезвия и, торжествуя, охватывает себя руками.

– Ни один Просветленный никогда не отдавал больше меня! – Мать поворачивается к Эммиту, своему секретарю.

Тот сияет от гордости.

– Ваш Удел любит вас! – захлебывается от избытка чувств Камень Эммит, бешено рукоплеща. – И все девять Уделов!

– Так и есть, правда? – Отала приглаживает волосы, растворяясь в этом мгновении.