Восьмой день недели | страница 52
И что изменится? Плавка, слитая в изложницы, все равно безвозвратно потеряна. Металл застынет в коробах, а дальше? Разбивать слитки в цехе нечем, не предусмотрено технологией. Вот и будут мучиться разливщики, гадая, куда бы сбыть груду низкосортного железа.
— Вы что, уснули? — Будько почти кричит прямо над его ухом.
— Минуточку! — Радин слегка отодвинул Будько в сторону, взял в руку микрофон. Включил его. — Внимание! Внимание! На разливке! Говорит Радин! — Наклонился к микрофону и, чеканя каждое слово, чтобы слышали во всем цехе, продолжал: — Плавку слить на площадку! Приказываю! Плавку слить на площадку склада слябов! Убытки за счет виновных!
— Что вы делаете? — Будько потянул из рук Радина микрофон.
— Выполняйте! — Радин выключил микрофон и повернул к своему заместителю порозовевшее от волнения лицо. — Вот так-то, дорогой товарищ Будько. И никак не иначе…
— Н-да, — процедил сквозь зубы Будько, — а вы не подумали о том, что этот эксперимент вам дорого обойдется?..
Вторая плавка прошла успешно. Установка непрерывной разливки приняла ее. И стопора открылись вовремя. Радин был доволен: настоял на своем, доказал, что слов на ветер бросать не намерен. Он не успел переговорить с Иваном Ивановичем, но почему-то был уверен, что заместитель министра в душе одобряет его поступок…
Он шел, поглядывая на чуткие самописцы, выводящие причудливые кривые на ползущих бумажных лентах. А за стеклянной стеной безостановочно бежал вниз стальной сляб, шершавый и серый, как слоновая кожа.
Весело потрескивали горелки, подогревая промежуточные ковши. Будто грачи в гнездах, сидели в нишах первичного и вторичного охлаждения операторы. Люди смотрели на светящееся табло. Вспыхивали цифры, показывающие, на сколько метров вытянулся в кристаллизаторах установки непрерывной разливки стальной брус. Считали хором:
— Семь! Восемь! Девять! Аут! — И снова воздух взорвался от ликующих криков. Над главным переходом взметнулся белой птицей транспарант: «Слава рабочим рукам!»
Радин засуетился, стал что-то поспешно искать в карманах. Толпа ожила, качнулась и потекла вниз, к площадке, на которую вот-вот должен был выйти первый стальной сляб.
Увидев в толпе синий халат Надежды, Радин стал пробираться к ней.
Нашел, взял за руку. Она замерла.
— Надя!
— Радин, на нас смотрят.
— Плевать!.. Надя, я несказанно благодарен вам.
— За что? — Глаза Надежды лучились радостью.
— Вы… так хотели помочь мне.
— И все? Да, хотела… А теперь… отпустите меня. — В голосе Надежды прозвучала просьба. Радин отпустил руку, склонился над поручнями, глядя на круглое отверстие, в котором с минуты на минуту должен был появиться сляб. В чреве печи что-то оглушительно хрястнуло. Автоматы-толкатели сдвинули на рольганги пышущий жаром стальной слиток. Конца слитка не было видно. Оператор включил агрегат газовых ножниц. Они поплыли с двух сторон, одновременно сближаясь, безжалостно рассекая стальную плоть тысячеградусным пламенем.