— Не думаю.
— Зря. И потом. Рекорд санкционировал секретарь парткома. С ним вам еще предстоит провести турнир изящной словесности.
Дербенев шумно выдохнул:
— Дурак не поймет — одну смену отлихорадило, зато ребята поняли, каких высот достичь можно.
— Здесь очень душно, — сказал Радин. Будько закрутил головой, пытаясь понять истинный смысл фразы, на всякий случай распахнул форточку.
— Благодарю. — Радин допил чай. — Вы, друзья, простите меня за такое сравнение: вы будто на пароме плаваете — берега примелькались, жизнь вроде остановилась. Что было возможно вчера, завтра станет невозможным. И я ломать буду заранее запланированные рекорды, которые делаются нечестным путем. Да, да! И ломать буду «рекордсменов», тех самых, которых сначала создают на бумаге, потом расчищают им путь к пьедесталу!
Будько, прищурясь, смотрел на Радина, словно впервые видя его. Он не мог понять простой истины: зачем рубить сук, на котором сидишь? Любой мало-мальски мыслящий руководитель старается выбить план поменьше, хотя бы на время освоения проектной мощности.
— Мы обжалуем приказ, учти! — с угрозой сказал Дербенев.
— Это ваше право. Но по-старому не будет.
Дербенев решительно встал.
— Не знаю, как вы, товарищи, только я, дорогой начальник, с тобой, видать, не сработаюсь!
Радин вскинул голову:
— Что ж, незаменимых у нас нет.
Подобного ответа Дербенев не ожидал. Заморгал, стиснул в кулаке рукавицы, быстро взглянул на Будько. Лицо Тихона наливалось кровью.
— А я не уйду. Чую: только и ждешь этого. Чтобы делишки свои обделывать… Шалишь! Я в цехе останусь. А вот за тебя не могу поручиться! — Дербенев ожег Радина взглядом и вышел.
У секретаря парткома завода только что закончилось совещание пропагандистов. Обе створки дверей были распахнуты, и в приемную выходили возбужденные, раскрасневшиеся люди с папками и портфелями, на ходу обменивались репликами, мельком оглядывали Радина, который стоял у порога кабинета и ждал, когда освободится Дорохин. Проводив всех, Дорохин потянул шнурок оконной фрамуги, верхняя половинка окна приоткрылась, и в кабинет вметнулся порыв ветра.
— Здравствуйте, Николай Васильевич! — бодро приветствовал парторга Радин. Последняя их беседа была обоюдоприятной, и Радин надеялся, что и нынешняя встреча пройдет на высоком уровне. — Вы меня приглашали?
— Садитесь! — Дорохин указал на стулья. — Приветствую! — Прошел к столу, но сел не сразу. Долго искал что-то, хмурился. И Радин искренне пожалел парторга. Горит человек на работе. Ни дня, ни ночи. — Садитесь! — снова проговорил Дорохин, на этот раз резко и властно. Интонация голоса, обращение на «вы» не предвещали ничего хорошего, но Радин был сегодня в прекрасном настроении — дела в цехе шли нормально. Сварили первые плавки «с шапкой» по методу Бруно, это не могло не радовать.
