— Привет, Миша! Что это ты, как на парад, вырядился?
— Настроение хорошее.
— Как Надежда?
— Было бы плохо, не наряжался бы… Обещают скоро выписать. Главному врачу звонил. Ну, чего звал?
— Садись. В душу хочу заглянуть.
— Загляни. — Дербенев распахнул пиджак, — сорочка индусская, душа русская.
— Юморишь?
— Чего нам, малярам!
— С Надеждой порядок, значит, душа спокойна. Готов для рекорда.
Дербенев недоуменно поднял глаза.
— Какой рекорд придумал?
— Первый. Выплавки и разливки стали в новом конверторном цехе, в бригаде знатного металлурга страны Михаила Дербенева.
— Открасовался, видать, Дербенев.
— Тьфу, дьявол! — сплюнул Будько. — И этот панихиду завел. Идем на рекорд. Радину нос утрем. Заодно кой-кому напомним про Михаила Прокопьевича.
И, боясь, как бы Дербенев сгоряча не махнул на все рукой, заторопился, начал посвящать в детали плана.
— Нам абы гроши, — выслушав Будько, отшутился Дербенев. А по телу легкая истома. Хоть и говорят, что слава подобна эфиру: сперва усыпляет, потом улетучивается, все же приятно чувствовать радость, похожую на легкое опьянение.
— Ну, давай, ближе к делу. — Будько обрадовался, что Дербенев так быстро согласился с предложением. — Обсудим детали. Что лично тебе необходимо для идеальной смены? Мы люди свои, не стесняйся…
За полчаса до начала ночной смены Будько пришел в бригаду Дербенева. В суконной куртке, на голове белая каска, брюки закрывают ботинки. Знал по опыту: надев робу, человек переменился не только внешне, но и внутренне, стал собран, решителен. Поздоровавшись за руку с каждым, Будько стремительно прошел на пульт управления, поинтересовался состоянием кислородных фурм, выслушал доклад мастера о наличии сырых материалов — руды, извести, металлолома.
— Какой лом?
— Не понял? — вскинул брови мастер. — Как всегда!
— Пошли пять человек на канавы, пусть выберут металлолом покрупнее и — к первому конвертору.
— А «солому» куда? — прищурился мастер.
— Тебе что, повторить приказ? Самый крупный лом сюда! На рекорд смена идет! И пусть твои ребята не уходят из скрапового отделения.
В спешке, мотаясь по переходам и мостикам, слегка подвернул ногу, морщась и прихрамывая, обошел конвертор. Выдохнул: «Кажись, все». Подошел к сгрудившимся вокруг Дербенева ребятам. Заступают на смену, и чувствуя серьезность момента, выжидательно поглядывают на Будько. Сам начальник в ночную пришел.
— Бригада в порядке, — наклоняется к нему Дербенев, — скажи что-нибудь.
— Скажу! — Будько понимает, как важно снять напряженность, расковать ребят, цепко оглядывает сталеваров, хлопает по плечу Дербенева. — Как, Прокопьич, дашь парням заработать?
