Алекс, подтягиваясь на руках и выползая на палубу, трюм, коридор, этаж или как еще моряки обозвали это место, отметил про себя, что линзы все еще работают.
– Ну, это объясняет, какого хрена они использовали взрывчатку, а не магию, — Дум, лежа на спине, смотрел на широкие трубы, какие-то щитки с огромным количеством проводов, мощные валы и прочую дребедень в довольно узком пространстве, куда его привел лифт.
Все это немного напоминало ему подвал, где он боролся с бароном Люциусом (не, у него явно какая-то нездоровая связь с баронами… проклятье, паскудно как-то прозвучало) и, куда больше, канализацию под явочной банды ТКиллс.
***
В пустом хранилище, в компании железных стоек и деревянных столов, на которых Гаркус даже пыли не оставил, сидел связанный мальчишка с адамантиевой иглой в ноге. Он слушал дурацкую рэпчину и понятия не имел, что ему делать.
– Думай, — он ударил затылком о железную перекладину стойки, к которой и был привязан. — думай, дурья твоя…
И мозг Алекса, очень странный по своему устройству, учитывая, что он, в прямом смысле, позволял Думу надевать на себя две личности, вдруг выдал из недр одну небольшую сцену из старенького кино.
Там один антисемит, режиссер, актер и обладатель огромного килта и кудрявой гривы, чтобы высвободиться из смирительной рубашки и не утонуть, выбил себе плечо.
— Ладно, – процедил мальчишка. — Ладно… ну, Гаркус, я пока еще не придумал того заклинания, которым тебя выпотрошу, но, проклятье, молиться будешь. Хуй знает кому, но будешь. Мразь.
Задышав чаще и, чтобы не прикусить язык, зажав между зубами воротник рубашки, Алекс развернул ладонь и уселся на неё пятой точкой.
– Ну давай, — прорычал, не разжимая зубов, Алекс. – Давай!
На выдохе он развернул ладонь, и, одновременно с поворотом плечевого сустава, он с силой ударил его о стойку. Боль была такая, что он едва дворец-темницу Люцифера не увидел.
Слюна потекла по его подбородку, а сознание постепенно потянулось куда-то в сладкую тьму, но Дум усилием воли заставил себя остаться в этом пласте реальности и не уходить в во владения Песочника.
Левая рука повисла безвольной плетью, но благодаря тому, что теперь она вывернулась под совсем не верным углом, Дум смог освободить правую и, вырвав из ноги адамантиевую иглу, взвыв от боли, взмахнул рукой.
О том, что колдовать исключительно при помощи разума, речи в такой ситуации даже и не шло.
Веревки распались в прах и, оставляя позади себя кровавый след, волоча качающуюся и ноющую от боли руку, Алекс доковылял до бумбокса и С-4.
