– А разве это произойдет не само?
– Само, Грибовский, у тебя только говно из жопы выходит. А тут высший демон. Придется попотеть.
– Вообще-то нет.
Алекс недоуменно вскинул правую бровь.
– Иногда мне приходится тужиться, – Грибовский хрустнул драже. – особенно когда выходит очень круп…
– Заткнись! – хором выкрикнули Алекс с О’Харой.
– Оу, – протянул гвардеец. – вижу у нас тут намечается дуэт… Прям спелась пара голубков.
Дум отпил еще немного из бутылки. Просто чтобы не расщедриться на пару тройку проклятий, после которых Грибовский не то, что тужится на белом троне будет, а позавидует участи мальчика-Картмана из того забавного мультфильма.
– Пока мы думаем, что нам делать с убийцей и демоном, у меня к вам совсем простой вопрос, – Алекс вытер губы и указал бутылкой в сторону лифта. – Что вы перевозите на этом сраном лайнере под видом студенческой экскурсии?
Теперь пришел черед переглянуться гвардейцам. Они какое-то время смотрели друг другу глаза, после чего О’Хара едва заметно кивнула.
– Меч.
– И?
– Древний меч.
– Адские колокола, Грибовский, я так похож на прокурора чтобы по слову вытягивать? Давай сразу все выкладывай.
Грибовский вздохнул и, сложив пачку, убрал в карман шорт.
– Это меч Азазеля.
– Типо как у тебя, что ли? Или какой-то особый прототип?
О’Хара с Грибовским промолчали.
Алекс молча переводил взгляд с одного на другого, после чего смачно выругался.
– Съезди с детками, Дум, – он открутил крышку. – Будет у тебя отпуск, Алекс, – поднял бутылку. – Ублюдки вы конченные, – и осушил содержимое в несколько глотков.
Блять.
Глава 35.
Алекс попытался зажечь сигарету. Не получилось — руки настолько сильно дрожали, что она банально выпала из онемевших пальцев и упала на дорогущий, мраморный пол лифта, не опускавшегося ниже торгового центра – в обитель простых плебеев, среднего класса и иже с ними.
– Блять, — снова выругался Дум и попытался достать вторую, но теперь выронил уже всю пачку.
Грибовский ловко подхватил её в воздухе и вернул обратно владельцу.
– Спасибо, — машинально ответил Алекс и, все же, справился с белым засранцем и, подпалив, затянулся. Слишком глубоко. Слишком резко.
Заболела голова.
Грибовский с О’Харой переглянулись. На их памяти, если Алекс Дум кому-то говорил “спасибо”, то за этим следовало либо проклятье, либо выстрел из пистолета.
Сейчас же он просто что-то бурчал себе под нос, стоял бледным в углу лифта и нервно покуривал. Будто школьник, боящийся, что его спалят строгие родители.
