Могла ли она догадаться, что этот обман подсказан куратором Тарлаттуса? Чем бы ни руководствовался Дон Родригес, рассказывая о способах достижения гармонии между телом и духом, он указал ему на новый путь, тем самым, подарив Тарлаттусу надежду. Агент не питал по этому поводу иллюзий и обманывал жену не из-за наивного легковерия, а из-за призрачной возможности начать все с начала. Они могли бы уехать из Эспаона, и, хотя это очевидное решение на данный момент можно назвать запоздалым, почему-то раньше оно не приходило ему в голову. Быть может, выбравшись из-под мерзкой тени Собора, они вновь станут теми, кем когда-то были. Конечно, сейчас все усложнилось, и без помощи Родригеса, лаконично обозначившего цену за свои услуги, у них нет шансов на спасение.
Таковы были две чаши весов их общей судьбы, где надежды уравновешивали страхи.
— Не беспокойся, мои наемники найдут с этой лгуньей общий язык. — Кармела предвкушала воплощения своего коварного замысла в жизнь, и произнесла последнюю фразу с плохо скрываемым удовольствием, смакуя каждое слово.
Тарлаттус посмотрел на нее, прежде чем спросить:
— Мария в Дакисе?
— На пути к нему.
— Все приглашены?
Разумеется, гости должны собраться под одной крышей до первой волны арестов в Вилоне.
— Письма переданы лично в руки.
Они проехали мимо горящего фонаря, раскачивающегося под порывами ветра, и тусклый луч, на мгновение осветив карету, проник под вуаль и сбросил теневую маску с тонких губ, изогнутых в улыбке. Ее неестественная радость вызвала у него волну дурноты. Тарлаттус по-прежнему находил ее привлекательной, но, оставаясь красивой женщиной, Кармела убила в себе те положительные качества, за которые он мог осознанно любить, а в изощренной жестокости превзошла любого из клириков. Поэтому незримая пропасть между ними с каждым днем увеличивалась, расходясь в стороны как края кровоточащей раны. Кто знает, сколько встреч он еще сможет выдержать?
Она сложила руки на коленях, сцепив пальцы в замок, и во тьме сверкнули камни дорогого браслета, который он подарил ей на годовщину свадьбы. Теперь это были руки другого человека, напоминавшие о той девушке, держащей подаренные им цветы. Пожалуй, самое страшное было в том, что он тоже изменился, и искренне презирая еретиков, перестал испытывать к ним жалость. Не так давно новоиспеченный агент уговорил бы сослуживцев увезти Кармелу подальше от Эспаона, и не допустил бы невинных жертв, а сейчас с омерзительным равнодушием сделал вывод о неизбежности массового аутодафе.
