— Сожалею, что вы не вспомнили об этом вчера, когда находились в кабинете шерифа, — сказал я.
— Я также сожалею. — В его голосе прозвучала снисходительность к собственным мелким недостаткам. — Думаю, тогда я был слишком взволнован, чтобы ясно мыслить.
— А я думал, вы были слишком озабочены, защищая доброе имя и репутацию Салли Кремер, так что вам некогда было думать о чем-то еще, — высказал я свое предположение самым ласковым тоном.
Он несколько раз растерянно мигнул, затем наклонился вперед и снова облокотился на стол:
— Простите, лейтенант?
— Насколько я слышал, Салли Кремер значит для вас гораздо больше, чем просто жена вашего клиента, — небрежно сообщил я. — Чертовски больше, особенно если принять во внимание, что ночью вас с ней застали на задней террасе.
Его бледное лицо стало ярко-пунцовым, пока он тупо таращился на меня своими рыбьими глазками.
— Что?! — задыхаясь от возмущения, выговорил Ирвинг. — И вы смеете предполагать…
— Не предполагать, — холодно возразил я. — Этому есть свидетельница — талисман бывших летчиков, Эйнджел. Вы должны были ее запомнить, потому что забыть такую девушку не способен ни один мужчина, даже вы. Она сказала мне и готова засвидетельствовать это, если понадобится, что видела больше чем достаточно, чтобы убедиться: вас и Салли Кремер связывают отношения, которые нельзя классифицировать как платонические, даже в самом широком смысле этого слова.
Я закончил длинную тираду, но мои слова, казалось, еще висели в воздухе. Черт побери, расстроенно подумал я, это под влиянием проклятого Ирвинга меня так понесло! Если бы я не был настороже, то мог бы тарахтеть и дальше еще черт знает сколько времени, пока бедная девочка не отчаялась бы дождаться меня и не ушла домой.
— Но… но… — беспомощно бормотал он, пытаясь привести в свое оправдание какой-нибудь веский довод и в смятении не находя его.
— Говоря о мотивах, — неумолимо продолжил я, — если для Форда пятьдесят тысяч долларов представляются серьезным доводом для убийства Кремера, насколько же более веским мотивом является все состояние Кремера, которое могла бы унаследовать его жена.
Пирамидка рухнула, как будто сокрушенная толчком землетрясения, когда пальцы Ирвинга ослабли и он уронил руки на стол.
— Вы же не можете всерьез предполагать, что это Салли пыталась убить своего мужа и вместо этого убила Хофнера? — прошептал он посеревшими губами.
— Почему же нет? — рассудительно возразил я. — У нее двойной интерес — она наследует его состояние и становится свободной, чтобы затем выйти за вас замуж. — Я помедлил, перед тем как вонзить в него заостренную стрелу. — Разумеется, если вы думали о женитьбе.
