– Это уже Штутгарт, предместья, – сказала Фаина, и вздохнула: – Мы мечтаем когда-нибудь купить домик в таком милом местечке.
Вскоре пошли многоквартирные здания в четыре-пять этажей. Ничего выдающегося, прилизанные хрущевки, равнодушно отметил про себя Денис.
– В войну город был сильно разрушен, – подал спереди голос Аркадий. – Центр отреставрировали, а здесь, на окраинах, живут в основном рабочие и жилье построили простое, дешевое.
По другую сторону улицы промелькнула краснокирпичная церковь, похожая на терем с луковичкой-маковкой. Денис не ожидал такого и даже оглянулся, чтобы получше рассмотреть опирающееся на пузатые столбы сводчатое царское крыльцо.
– Рузсише кирхе, церковь святителя Николая, конец девятнадцатого века, – пояснила Фаина. – Теперь до дома нам буквально минута. Это Хегельштрассе – в честь Гегеля назвали. А наш адрес: Лерхенштрассе, 48. Там кое-где сохранились довоенные дома, но наш относительно новый.
На улице не было ни деревца, ни травинки, но сквозь узкие проходы, ведущие к внутренним дворам, виднелась зелень газонов и голые ноябрьские деревья.
Машина остановилась напротив бежевого четырехэтажного дома с узкими балкончиками.
– Приехали, – заглушил мотор Аркадий.
На взгляд Дениса, квартира была обыкновенная, ненамного лучше той, в которой жили Сандлеры в Питере, разве что ванная размером с настоящую комнату, даже с окошком под потолком. Просторной кухней ежедневно пользовались как столовой, имелись еще три изолированные комнаты. В одну из них Фаина привела Дениса.
– Это у нас гостиная, пока тут будешь жить, располагайся, – приветливо сказала она.
Краем приторможенного сознания понимая, что здесь надо вести себя иначе, чем с мамой, Денис без возражений вышел к ужину и застал на кухне свою троюродную сестру.
Он помнил Римму нескладной школьницей на пороге взросления, а сейчас девушка выглядела старше своих двадцати лет. С копной каштаново-рыжеватых волос, высокогрудая и широкобедрая, она казалась помолодевшей копией Фаины. Те же выпуклые глаза, тот же причудливый изгиб губ и слегка нависающий над ними нос.
«К старости вырастет, как у тети Фани», – мелькнуло у Дениса в голове, когда кузина протянула руку, а потом неловко клюнула его в щеку.
– Я бы тебя не узнал, – сказал он, чтобы хоть что-то сказать.
– А я бы узнала, – неожиданно улыбнулась Римма и стала хорошенькой.
Потчевали его по-русски, обильно и вкусно. Ужин прошел оживленно, хотя спиртного на стол не ставили: Ефим предупредил, что таблетки Дениса нельзя сочетать с крепкими напитками. Денис в основном молчал, да и вопросы ему задавали нейтральные, о том, как поживают мама и Соня.
