Наде было чуждо капризное женское кокетство или она просто не успела научиться ему – во всяком случае, держалась она свободно и естественно. И так же естественно ее ладонь легла на руку Дэна, когда вечером он остановил машину перед небольшим мотелем на окраине городка Тулар.
– Я так благодарна, что ты позвал меня с собой. Это настоящее приключение!
– Я тоже рад, что ты согласилась. Одному мне было бы скучно.
– Я вообще не представляю, как это – быть одному. Я бы одна ни за что никуда не отправилась.
– А я, бывало, ездил. Знаешь, что мне нравится в Америке? Простор и дороги. Едешь, едешь – кажется, скоро до горизонта докатишь, но он все отдаляется, а дорога бежит дальше. Включаю одну из любимых записей…
– А что ты любишь?
– Все, кроме рэпа. Старый добрый хард-рок, русские группы двадцатилетней давности: «Аквариум», «Наутилус», «Кино»…
– «Кино» – это Виктор Цой? Знаю. У нас до сих пор на стенах пишут: «Цой жив». Он ведь давно умер?
– Ага, еще при мне, году в девяностом. Шуму тогда было…
– Мама говорит, тогда были не звезды, а иконы.
Дэн удивленно посмотрел на Надю.
– Наверное, она права… Звезд в прямом смысле тогда, пожалуй, и не было.
– А Пугачева?
– О, она бессмертна, – рассмеялся он. – Но не моя музыка.
– А что у тебя есть из записей?
– Да много чего. Поройся в моих альбомах.
Он протянул ей свой айфон, а сам вышел договориться о ночлеге.
Как во всех придорожных мотелях, в номер входили прямо с улицы. В комнате витал сыроватый запах средства для чистки ковров. Одна из трех кроватей стояла в подобии алькова, и Надя сразу указала: «Чур моя!» А он вдруг понял, что девушка восприняла приглашение путешествовать вдвоем безо всякой задней мысли, то есть просто как совместную поездку. Наверно, она смотрит на него, как на доброго дядечку, который не прочь прокатиться с попутчицей, чтобы было с кем поделиться впечатлениями. Чем они, в принципе, целый день и занимались. Скорее всего, для нее это естественно – он ведь старше ее матери.
Пока Надя плескалась в душе, он сидел, отвернувшись к двери, и честил себя за самоуверенность.
Размечтался! Романтическое путешествие, бурные ночи, юное тело… Остынь, старичок! Взялся за роль доброго опекуна – изволь ее исполнять.
Когда Надя, обернувшись гостиничным полотенцем, вышла из душа, туда отправился он, все-таки лелея надежду, что когда вернется в комнату…
Разыгравшееся воображение подкидывало заманчивые картинки, а разум одергивал: «Совсем девочка, подумай, как искренне она доверилась тебе!» Под конец инстинкт начал перевешивать, однако, выйдя из душа, он увидел, что Надя сладко спит, подложив обе ладошки под щеку. Предвкушение уступило место какому-то странному теплому чувству. Немного полюбовавшись на нее, он на цыпочках добрался до своей кровати и осторожно улегся.
