«А может, он тоже скрывается от кого-нибудь, как и я? – вдруг пришло ему в голову. – В Грузии сейчас беспорядки, а бандитов развелось столько, что в своей республике не умещаются, барсеточники вахтовым методом в Москву катаются воровать. А зачем я-то здесь оказался? Что я здесь буду делать? Смогу ли вызвать к себе Иришку – ведь даже не знаю, можно ли просто знакомым, не евреям, не родственникам, послать вызов?»
– До чего же я рада видеть тебя, сынок, – вздохнула рядом мама. – И Сонечка обрадовалась, что ты приезжаешь. Сейчас она на работе, в детском саду. Она недавно туда устроилась, я тебе говорила? Хотела в школу искусств, аккомпаниатором, но здесь столько музыкантов – по десять человек на место! Думаю, и мне преподавателем музыки не быть, разве что найду пару частных учеников. Но с этим нужно очень осторожно: если в социальной службе узнают о дополнительных заработках, то лишат пособия. Тут очень много разных законов, и следят, чтобы они строго соблюдались. Не то, что у нас… Но это ведь, наверно, правильнее – жить по законам?
Денис кивнул, не отвечая. На табличке при въезде в Тель-Авив угловатые крючки названия города были продублированы по-английски. Потянулись неряшливые тесные улицы, застроенные однообразными приземистыми строениями: кубизм с минимумом окон, и те в большинстве задраены жалюзи; облупившиеся стены часто утыканы кондиционерами. На первых этажах лавки, лавки, лавки с крючковатыми буквами на вывесках. Много граффити – раньше Денис назвал бы это просто хулиганством, но здесь роспись служила украшением однообразных беленых строений. Редкая зелень оживляла пейзаж, но впечатления не улучшала: Восток, провинция, дыра. Как мама может жить здесь? Как он здесь будет жить?..
Заметив недовольное брезгливое выражение на его лице, Нелли Леонидовна поспешила предупредить, будто извиняясь:
– Наш район чуть поприличней, расположение удобное – до рынка можно пешком дойти. И люди кругом хорошие.
Вскоре Гия свернул на узкую улочку, по которой едва могли разъехаться два автомобиля. Но между тем на тротуарах через одинаковое расстояние высились деревья, с виду похожие на клены.
– Платаны, – пояснила мама. – Их здесь для тени сажают. Вот мы и приехали, это Ха-Рааба. Наш дом в конце улицы.
На каком-то отрезке белые дома отступили за палисадники, но затем опять придвинулись к самому тротуару и тянулись сплошняком Некоторые походили на старые гаражи с неумело прилепленными сверху мансардами. Хибары, иначе не назовешь. Решетки, ворота, ржавые жалюзи, мусорные бачки, перегораживающие и без того узкий проход… Под слепящим солнцем все это убожество смотрелось особенно удручающе.
