– Генномодифицированные?
– Как ты такое слово выговорила? – улыбнулся он.
– Об этом твердят со всех сторон. Мама говорит, ожирение грозит и России.
– Привычка к обжорству уж точно не то, в чем следует брать пример с Америки, – назидательно проговорил Дэн и свернул к ресторану «Ранчо», на вывеске которого красовалась голова быка в золотой короне.
Ресторанчик не выглядел идеально чистым, зато владельцы не поленились создать оригинальный интерьер. Зал напоминал лавку старьевщика. Вероятно, коллекцию постоянно пополняли, потому что раритеты – допотопные швейные машинки, телефоны, литографии и дагерротипы, глобусы, керосиновые лампы, угольные утюги, медные чайники и фаянсовые тарелки, топоры, пилы, хомуты, деревянные колеса повозок, керосиновые фонари, старинные весы и стиральные доски – украшали не только стены, но и потолок заведения.
Пока ожидали заказ, они осматривались и делились впечатлениями. После посещения дамской комнаты Надя с детской непосредственностью проинформировала:
– У них в туалете такие гравюры классные – я бы их и дома повесила!
Он улыбнулся. Ему все больше и больше нравилась эта милая русская девушка. В том, что решил довезти ее до подруги и ради этого изменил маршрут он нисколько не раскаивался. Девчонка попала в странную и, похоже, опасную историю. Останься она в кампусе, еще неизвестно, чем бы все кончилось, учитывая взрывной характер ее дагестанского знакомого. Обращение к полицейским – тоже не дело. За десять лет сам он сталкивался с ними всего дважды, по случаям пустяковым, но понял, что за видимой оперативностью и деловитостью здешних органов правопорядка скрывается формализм и волокита. Разные люди несколько раз зададут тебе одни и те же вопросы, но объяснений они не ждут, им нужны короткие ответы. На физиономии любого носителя полицейского значка будто написано: «Отвечай, что спрашивают, а выводы я буду делать сам». Узнав, что девчонка согласилась передать кучу наличных долларов, они бы и ее в виноватые записали. То, что в России это в порядке вещей и не считается противозаконным, для них не аргумент. К аргументам и объяснениям здесь относятся своеобразно, чаще просто не желают слушать.
– Хочешь, расскажу, как сдавал экзамен на получение американского гражданства? – вдруг предложил он.
Надя кивнула.
– Говорят, сейчас эта процедура стала сложнее: сотня вопросов о законодательстве и истории США. А в 2005-м вопросов было немного. Экзамен принимала средних лет китаянка или кореянка. Произношение у нее было непривычное для уха, я с трудом ее понимал, но все-таки на вопросы по списку ответил правильно, поскольку подготовился к ним заранее. Покончив с обязательными, инспекторша решила задать еще один вопрос: «Что есть правда?» Я, пользуясь всем доступным мне арсеналом языка, принялся втирать ей об истине, действительности, относительности, о логике суждений и субъективности представлений. Пока я отвечал, узкие глаза дамы становились все круглее и круглее, наконец, она прервала меня: мол, зачем я пускаюсь в философские дебри, когда мне задали такой простой вопрос. Тут уж я выпучил на нее глаза: простой вопрос? Извините, но как же следовало ответить на него? «Правильный ответ: не ложь», – сказала экзаменаторша и предложила пересдать экзамен через три месяца.
