Он обвел минус кружком.
– Но ведь она покончила жизнь самоубийством…
– Вы это видели собственными глазами? Нет. Скорее всего, этого не видел никто. Вы даже не знаете, была ли она именно в том самом месте, или в другом. Но в вашем воображении сложилась определенная картинка и, возможно, неправильная…
Денис принялся было возражать, но на каждый его аргумент у Юргена находился контраргумент.
– Вы никогда не вели дневник? – неожиданно спросил Майсснер.
– Дневник? Нет.
– Попробуйте. Записывайте свои мысли, обращайтесь или к самому себе, или к воображаемому собеседнику.
– Зачем?
– Во-первых, перечитывая свои мысли через некоторое время, вы сможете оценить их, и, возможно, они покажутся вам уже не столь бесспорными. Привычка вести дневник – это привычка к самоанализу. Кроме того, я надеюсь, что вы позволите читать его и мне. По этим записям я смогу следить за переменами в вашем состоянии.
Денис не представлял, как будет вести этот дневник, и все-таки на обратном пути зашел в канцелярский магазин на Хегельштрассе, где, поглазев на разнообразие товаров для письма, обилие блокнотов и толстых ежедневников, купил себе восьмидесятистраничную тетрадь на пружинной скрепке и шариковую ручку.
Дома он раскрыл тетрадь и некоторое время сидел, не зная с чего начать. Никогда ему не приходилось писать просто так, без необходимости. Он писал домашние задания и сочинения по литературе в школе, писал курсовики в институте и свой несданный диплом, но впервые задумался, что писать, если нет специального задания. В правом верхнем углу первой страницы он поставил дату: 10 декабря 1994 г.
Немного поколебавшись, написал ниже:
Начинаю вести дневник. Даже смешно. Будто XIX век… Это тогда томные барышни вели дневники. Что буду писать? Не знаю. Юрген сказал, описывать все подряд и свои мысли. С мыслями сложно. Они одни и те же в основном. Ничего хорошего.
…
25 декабря
Вчера не ходил к Юргену, он предупредил, что в сочельник мы не встречаемся. Я не очень представлял, что такое сочельник – а это канун рождества. Тут его отмечают серьезно. Говорят, больше, чем Новый год. Аркадий с Фаиной и Риммой тоже отмечают. Елку нарядили в моей комнате, и праздничный ужин был здесь – это ведь у них гостиная. Я старался не показать, как хочется, чтобы они поскорее вымелись, оставили меня в покое. Тетя Фаня приготовила индейку и еще немецкий пирог «штоллен». Вкусно. Все объелись от пуза.
Они ушли около одиннадцати вечера, а я остался с елкой – она искусственная, стоит в углу, вся в одинаковых красных шариках, здесь так модно. Вначале я лежал, наблюдал за мигающей гирляндой, потом выключил. Заснул часа в три ночи, до этого читал учебник немецкого, Римма подсунула. Ночью опять проснулся от кошмара. Юрген говорил, я должен убедить себя, что все было не так, и тогда перестану это видеть, но я не знаю, смогу ли когда-нибудь…
