— Откуда берётся металл? — спросила я.
— Мы не знаем, — сказала Анна. — Только Михаил знает.
— Малачи! Ты никудышная задница, что за псих так злоупотребляет прекрасным оружием? — крикнул Михаил, перекрывая резкий лязгающий звук, от которого я съёжилась и зажала уши.
Малачи закрыл глаза, словно молясь о терпении, и направился в заднюю часть мастерской по проходу, усыпанному метательными звёздочками.
Я должна была спросить.
— А в этот раз как он назвал тебя?
Малачи искоса взглянул на меня и закатил глаза.
— Опять же, идиот. В последнее время он всерьёз увлёкся британским сленгом.
— Поверь мне, — сказала Анна, — это намного лучше, чем когда он увлекался китайскими ругательствами. В течение двух лет мы были huàidàn это и kuàxiàwù то. Но хуже всего был…
— Русский, — сказали они одновременно, и мы свернули за угол.
Михаил стоял у кузницы, держа в руках раскалённую докрасна полосу металла. Он был невероятно, впечатляюще, поразительно толст. На мгновение я удивилась тому, как такой огромный человек может двигаться с такой лёгкостью. А также то, как он избегал обжигать различные складки дряблости, которые свисали с его конечностей, живота и подбородка. Но по мере того, как я наблюдала за каплями пота, стекавшими с его холмов и долин, я начала видеть в его движениях нечто вроде изящного балета. Чем дольше я наблюдала за ним, тем красивее он становился. Мне вспомнилась неописуемая улыбка Рафаэля, и именно об этом я подумала, когда Михаил впервые заметил меня.
Его улыбка была… не такой уж красивой.
— Вот те на, — сказал он медленно, что заставило Малачи сделать полшага вперёд и встать передо мной.
Михаил наклонился, чтобы лучше видеть, и я каким-то образом умудрилась устоять перед желанием притянуть Малачи прямо перед собой и закрыться им, как живым щитом.
— Михаил, это Лила, как ты, наверное, уже понял. Её доспехи готовы?
Михаил поднял брови, отчего складки плоти упали ему на глаза.
— Ну, ты и засранец. Я бы приложил больше усилий, если бы ты привёл её ко мне вчера. Вдохновение, знаете ли.
Малачи начал было издавать этот рычащий звук, но спохватился и откашлялся.
— Пожалуйста, сегодня утром мы немного торопимся.
Он огляделся в поисках Анны, возможно, надеясь на её поддержку, но она уже отошла в сторону и поглаживала особенно острые ножи в нескольких проходах от него.
Михаил выразительно махнул теперь уже чёрной полоской металла.
— Побереги нервы, ты, бесполезный болван. Я только что сделал твой пятый посох и перековал твой ятаган в шестой раз за этот месяц. И твой восьмой набор ножей. Как ты ухитряешься так их сгибать? Ты бросаешь их слишком сильно. И я только что натёр воском твой третий комплект доспехов. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы чуть меньше проливать крови? Безрассудный мерзавец. Так что не торопи меня, и позволь мне оценить вид. Мне надоело смотреть на твоё жалкое лицо.
