Юная дама, пылкая и легкомысленная, без зазрения совести обманывала мужа. Но она была верующая католичка, а потому после каждой новой шалости приходила на исповедь к падре Муньосу. Согласно с учением Церкви, но с большим ущербом для собственной души, он отпускал ей грехи.
Росита была очень красива, а больше всего соблазняли любовников ее прекрасные белокурые волосы, падавшие до пят. Падре вначале гневался на прихожанку, снедаемую демоном похоти, но со временем сменил гнев на более смутные, хотя поначалу и тайные чувства.
Однажды, поссорившись с мужем, Росита выскочила из дома нагая и бежала по городу, кое-как скрывая свои прелести под копной волос. Муж, спотыкаясь, гнался за ней с кинжалом. Молодая женщина вбежала в дом к священнику, где ее встретил смущенный Доминго Муньос. Священник еще никогда не видел обнаженной белокожей женщины. Сквозь волосы просвечивала грудь и точеные ножки… Муньос совладал с собой и произнес:
— Росита, оденься и иди домой.
Это было в 1820 году. На случай с Роситой никто не обратил внимания: страну тогда сотрясала смута; испанцы еле-еле успевали усмирять мятежи, поднимавшиеся во всех городах провинции Кито.
Доминго Муньос стал заступником грешницы перед мужем, и вскоре все успокоилось. Но, к несчастью, дьявол подстроил новое злоключение, на сей раз с трагическим исходом, и священник не устоял.
Однажды ночью Росита вновь постучалась в его дом. Муньос открыл дверь; совершенно обнаженная красавица ворвалась в прихожую. Ее сотрясала дрожь.
— Падре, — воскликнула Росита, — я убила мужа! Я не виновата, я защищалась!
Движение борцов за независимость в это время достигло высшей точки. Эквадор и Новая Гранада объявили о создании федерации; испанцы с трудом отбивались от революционеров на всех фронтах. Горожане устремились в порты, надеясь отплыть в Испанию; во всей провинции царила анархия. Муньос тоже сидел на чемоданах и ждал только повода, чтобы бежать от ярости восставших. И вот красотка с дьявольской помощью как раз дала ему такой повод.
— Хорошо, поехали! — сказал священник. — Теперь в Кито нельзя оставаться ни мне, ни тебе.
Под покровом ночи Муньос с Белокурой Роситой (которая то ли не нашла одежды, то ли не захотела одеваться) добрались до предместья. Они пробирались глухими переулками, избегая республиканских патрулей. Быть может, Муньосу пришлось даже стрелять из пистолета: дороги были опасны, кишели всяким сбродом, убивавшим и грабившим, не разбирая, кто за кого воюет.
