Монахи аббатства Фэз (Жиронда) отправились навстречу революционерам с драгоценными вещами и казной аббатства. Они вошли в подземный ход, выходивший наружу в Люссаке, а когда вышли, у них ничего не было, а в подземелье вдруг устремилась вода. Так оно до сих пор и остается затопленным.
Доказано, что в подземелье находится клад в Ле-Мане. Он вполне достоверен: его существование подтверждается документами и многочисленными исследованиями. Среди занимавшихся им — замечательный эрудит Андре Бутон, видный историк, специалист по археологии Ле-Мане.
3 вандемьера I года Единой, неделимой и Первой Французской Республики (24 сентября 1792 г.) богатый и влиятельный монастырь урсулинок в Ле-Мане был в ужасе: они боялись террора. Стоял террор. Три года монахини как-то просуществовали, но теперь им грозило закрытие монастыря и (полагали сестры) страшные пытки и казни. На самом деле речь шла только о том, чтобы превратить монастырь в тюрьму (тюрем во Франции катастрофически не хватало), а монастырское серебро на монетных дворах — в монеты по пятнадцать и по тридцать су (в монетах Конвент тоже весьма нуждался).
Разумеется, монахини во главе с аббатисой Луизой Депорт предприняли все возможное, чтобы спасти достояние общины. Так создался клад урсулинок Ле-Мане.
Однажды поздно вечером священники собора Сен-Жюльен известили аббатису, что муниципальные чиновники Шевро, Франше и Туссен Гарган явятся на другой день в девять утра. Ночью аббатиса приняла свои меры. На большом столе в трапезной стояли пять открытых сундуков, куда наиболее доверенные сестры ссыпали и складывали главные сокровища монастыря.
Вот что примерно было спрятано: серебряные чаши, кубки, сосуды и столовые приборы; серебряные ковчежцы и подсвечники, золотое Распятие; чаши для святой воды, кадила, реликварии; документы древние и современные; золотые монеты.
Говорят, что там были еще три небольших колокола с часовни: вермелевый, серебряный и стальной.
Едва сундуки наполнились, вошла сестра привратница с докладом:
— К нам стучится человек с ужасным лицом… чиновник!
— Впустите, — приказала Луиза Депорт.
Сестра в ужасе поглядела на сундуки на столе, но аббатисса повторила приказ.
Вошел чиновник, при тесаке, в огромной треуголке с султаном. Он нес огромный мешок, «при виде которого монахини побледнели» («Друг закона», июнь 1836 г.).
Сестры оставили аббатису наедине с чиновником. Та вдруг запросто обратилась к нему:
— Жан, вы должны мне помочь. Только клянитесь: никому ни слова.
