К примеру такой якорь: если проплыть два километра утром и столько же вечером — чувствуешь себя гораздо лучше. Можно меньше, если плыть против течения, а течения вокруг острова были сильные. Вспомнилось, тренер рассказывал, что марафонцы при подготовке до ста километров каждую неделю делают. В общем Веля решила, если каждый день понемногу увеличивать дистанцию, то со временем можно стать асом на открытой воде…
Она остановилась, перебирая ногами и, морщась, оглянулась. Скалистый берег Ганы блестел в солнечных лучах, сухой и безжизненный с этой стороны острова, с крохотным галечным пляжем. Там остались её кроссовки и наплечный мешок, который она наполнила камнями и с которым бегала вместо рюкзака вдоль кромки прибоя. Вдалеке, на фоне светлого песчаника, замерло бурое пятнышко. Это стерёг кроссовки ужасный Дебасик, увязавшийся следом. Фактически, нормально побегать Веля могла только в те дни, когда советник предавался своему пороку, свойственному многим пожилым советникам, да и вообще просто людям. Иначе говоря — несколько перебирал.
На море царил штиль, там и сям виднелись неподвижные рыбацкие лодочки, в них возились с нехитрой снастью промышляющие рыбным промыслом ганцы. Кто-то нырял, обвязанный верёвкой и с камнем в руках — собирали морских раков. Ещё одна лодка, чуть побольше рыбацкого челна, следовала за ней, как привязанная. В ней пыхтели недовольные лакей и садовник. Иногда Веля из жалости останавливалась и ждала, пока лодка приблизится. Фобос и Деймос, уже порядком уставшие на жаре, по очереди гребли. Их рубахи промокли от пота и Веля подозревала, что пахнут поданные скверно. Научить их мыться никак не получалось. Волосы Фобоса взмокли и слиплись, а лысина Деймоса блестела от пота. Смотрели оба очень жалостливо. На носу лодки лежала вышитая Велина шляпа, потому что носить её полагалось во всякое время кроме сна и пребывания в присутствии особы высшего ранга.
— Каждый раз говорю, плывите домой, — сказала Веля с укором, — У тебя, Фобос, куча уборки, я ещё вчера просила перечистить песком и известью всю посуду, я не могу с этого есть, понимаешь? А если не хочешь чистить, то мне скажи, где взять известь, я сама почищу.
— Не положено, владычица!
Лакей чуть не плакал. Веля рвала им шаблоны. Тем, что не давала толком прислуживать, как им хотелось, как они считали подобающим, и таким образом сомневалась в их компетентности. Тем, что совала нос в каждую мелочь, всё хотела изучить, а потом изругать и сделать по-своему. Тем, что не хотела жить так, как живут другие владычицы, а сама пыталась научить их жить по-другому. Вот это было мучительней всего.
