Но вот настоящий зверь её рода словно пришёл в себя. Взгляд, полный страха и ненависти, обратился к Веле и её пушистому спутнику. Лис прищурился, снова принюхался, в ярких глазах появилось изумление и узнавание. Уши тут же прижались к голове и ножки напряглись — он снова готовился к прыжку.
Но Пол зашипел, встряхнулся всем телом и всё мгновенно изменилось. И мальчик, и лис исчезли. Воздух стал обычным сырым и затхлым воздухом подземелья, стены старой каменоломни перестали дрожать в сумрачной дымке. Только плащ с меховым воротником горел на полу, среди каменной крошки и мусора. Вонял палёной шерстью и потрескивал.
— Вот оно что, — задумчиво произнёс Пол. — Так вот почему братец обезумел… Какая ужасная петля событий, замкнутый круг…
— Получается, лис увидел свою шкуру, увидел нас, и понял, что он погибнет, а ты заберёшь его род? — спросила Веля растерянно. — Он узнал меня?
— Выходит так. А я-то всё думал, с каких пор ему подмыло голову… Послушай, — он нежно ткнулся носом в щеку, — Мы рановато из сумрака вышли, но не сойти с дороги было нельзя, ты сама понимаешь. Сейчас шкура догорит…
— Иди сюда, мелкий засранец! — раздался вполне живой и знакомый голос. Опоссума оторвали от Вели.
Ни живая, ни мёртвая, она повернулась и увидела, что её зверёк извивается в воздухе, шипит и скалится, отчаянно машет лапками и хвостом, а Шепан с довольной ухмылкой крепко держит его за шиворот на вытянутой руке. Она тряхнула рукой — в ладонь нырнула таранька.
— Даже не думай, детка, — покачал головой Шепан. — Уж я-то тебя знаю, как облупленную. Ничего не выйдет. Пошли к папаше…
Глава 17. На шаг глубже, на тон темнее
Шкура горела, потрескивая и распространяя едкую шерстяную вонь. С потолка сорвалась капля, с коротким шипением шлёпнулась в огонь. Веля вытянула вперёд безоружную левую руку. В правой была зажата железная таранька, поднимать её не стоило.
— Не надо, пожалуйста, — быстро сказала она, шаря глазами по бывшему начальнику охраны и, вероятно, бывшему другу, потому что та доля симпатии, которую она к нему испытывала, без остатка растворилась в страхе за Пола и остром разочаровании — ведь она была почти у цели, когда её так грубо прервали.
Веле казалось, если она посмотрит Шепану в глаза, тот догадается о её мыслях, поэтому смотрела ему в грудь, в живот, подбородок. Одет он был в свою старую кожаную безрукавку и простые штаны, заправленные в сапоги. Даже без своего меча. И так легкомысленно — без доспеха. Можно попробовать напасть, если подобраться, да вот беда, подобраться не получится, потому что подбираться её учил он.
