Заметно затрясло, так как колдобин на лесной дороге хватало, причём свежих. Проехав около трёх километров, прапорщик нашёл несколько отметок, сделанных руками человека – растрепанная автомобильная покрышка, треснутый пластиковый подкрылок, который принадлежал импортному трактору или грузовику, судя по размеру. А уж пластиковых и стеклянных бутылок солдат насчитал два десятка. Возле одной такой остановился, вышел из машины и подобрал. На яркой наклейке было написано:
«Медвежий хмель. Тёмное пиво. Соержание алк. 7,7%».
А на картинке примерно по пояс, если так можно сказать про зверя, был изображён чёрный медведь, в одной руке держащий деревянную пивную кружку с шапкой белоснежной пены, а в другой горсть зелёных мелких шишек, наверное, от хмеля.
Что сильно смутило Кондратьева, так это дата розлива – две тысячи пятого года, и очень хорошая сохранность этикетки, будто пролежала тара здесь не больше месяца, а вовсе не десять лет с лишним.
Покрутив в руках бутылку, Кондратьев мысленно пожал плечами и бросил её на прежнее место. Сейчас подобным забивать голову не стоило. Найдёт помощь – получит ответ и на этот вопрос.
Через двадцать минут дорога спустилась в глубокий заболоченный овраг, посередине которого имелась насыпная плотина, расположившаяся поверх бетонной трубы большого диаметра. Склоны оврага поросли деревьями и кустарниками, болото покрылось высоченными камышовыми и тростниковыми зарослями. Когда Семён скатился на плотину, то ему показалось, что окружающий мир потускнел, словно на солнце… точнее солнца, накинули светофильтр. Эффект создавался стеной деревьев и тростника.
На плотине прапорщику пришлось впервые за весь путь сосредоточиться на дороге и вождении, перестав обращать внимание на окружающий мир. По-другому было никак – дорога в болотистой низине, несмотря на дренаж, была заполнена грязью, в которой колёса вездехода утонули по самую ступицу.
Подгазовывая, крутя руль из стороны в сторону, так как машина вела себя в грязи, как корова на льду, угрожая свалиться в болото, Кондратьев перебрался через плотину и стал подниматься по ещё более крутому, чем съезд, подъёму, сырому и изрытому змеящимися колеями.
И тут же резко затормозил, а потом и вовсе скатился назад, остановив «уазик» на более-менее ровном участке плотины, где было меньше всего грязи, чтоб позже без пробуксовки стартануть вверх.
Прапорщику пришла в голову простая мысль, что на склоне ему придётся на пониженной изрядно нашуметь, а что там на дороге за деревьями наверху – бог весть. Вот поэтому он взял оружие и вышел из машины наружу. Быстро поднялся на бугор, несколько секунд осматривался по сторонам и прислушивался, после чего забежал под защиту деревьев, чтобы не светить собой на чистой дороге, как один из троицы пресловутых тополей.
