Наш человек в Киеве | страница 72

— И как ответили девушки?

— Девушки заявили, что, если убрать еще и деньги из отношений, в этих отношениях вообще не будет никакого смысла.

— Довольно цинично, — заметил я.

— Скорее, честно. Они ведь не пренебрегают общественными нормами нравственности и благопристойности. Они задают обществу новые нормы и честно придерживаются их.

У нее зазвонил телефон, она торопливо схватила его, резко нажав на ответ, и случайно включила громкую связь. Я услышал в излишне мощном динамике, как голос в трубке уточнил по-русски:

— Двести долларов за три часа?

— Да, все верно.

— Тогда ждем вас. Машина уже выехала.

— Хорошо.

Она отключила телефон и встала, еще раз поправив непослушную лямку.

— Мне надо идти. Приятно было побеседовать. Кстати, меня зовут Агнесса. Агнесса Семеновна.

Я кивнул ей:

— Мне тоже было приятно. Я Игорь. Игорь Павлович.

— До свидания. Может, еще увидимся.

Мы неловко расшаркались, для чего мне даже пришлось встать, и она вышла из кафе, грациозно покачивая бедрами. Сквозь мокрую витрину я увидел, как она уселась в подоспевшее такси, кокетливо махнув мне на прощание рукой.

Потом я еще с полчаса рылся в телефоне, разыскивая в Сети упоминания о профессоре политэкономии из Международного института глобальных финансовых стратегий Агнессе Семеновне, но не нашел ничего, кроме сайта института. Институт, вроде бы, действительно существовал. Впрочем, на его сайте, состоящем из единственной главной странички, размещалась лишь черно-белая фотография здания и прописанное двадцатым четвертым кеглем название учебного заведения. Больше ничего содержательного там не значилось.

В хостел я возвращался в глубокой задумчивости.

Со временем Крещатик начал меня утомлять. Количество бродячих героев Восточного фронта стало превышать все разумные пределы, они уже не всегда помещались даже на таком широком проспекте, стоя шумными группами по пять-семь человек и мешая проходу прочих, нормальных граждан.

Нелепые в своих маскировочных нарядах, увешанные фантастическими орденами и медалями, которые продавались тут же, с лотков, они целыми днями рассказывали друг другу небылицы о своих подвигах, отлично зная, что все они врут. Больше всего они напоминали дембелей советских времен — аксельбанты, яркие нашивки, значки, вышитые золотом идиотские девизы.

Но утомляли они не только своим внешним видом, сколько назойливостью — каждый из них подходил ко мне не менее трех раз за день, вежливо, но очень надсадно просил денег, смиренно выслушивал отрицательный ответ, после чего подходил следующий. Каждый день все повторялось с точностью до метра, фразы и секунды.