У таможенника было гладкое округлое лицо, выражающее самые добрые чувства. Он был почтительно-приветлив и благожелателен. Однако, когда я выложил перед ним на стойку свой паспорт, вся его расслабленность куда-то пропала — он даже резинку выплюнул в салфетку, с откровенной враждебностью взглянув на меня.
— Цель поездки?
— Туризм, — неожиданно для себя брякнул я.
Пограничник поднял вверх кустистые черные брови:
— Туризм? В Киев? В феврале? Придумайте что-нибудь пооригинальнее, гражданин…
Он повернулся налево, куда не поворачивался ни разу, пока я за ним наблюдал в очереди, и достал здоровенный деревянный штамп.
Я шумно вздохнул и показал ему на свой рот:
— Медицинский туризм. Зубы еду к вам делать. Зубы! У вас когда-нибудь болели зубы?! У меня уже год как не проходят.
Пограничник положил штамп на стол и с интересом взглянул на меня. Я подумал, что если вдруг придется открывать рот, легенда подтвердится дыркой в челюсти от отсутствующих зубов.
— А почему в Киев-то, шо не дома? — с подозрением поинтересовался он.
— У вас в пять раз дешевле. Наши стоматологи зажрались совсем. Пять тысяч долларов за зуб требуют.
— Пять тысяч?! Тогда за два своих зуба ты у нас сможешь квартиру купить.
— Да мне не до квартиры, поверьте. Зубы надо делать, понимаете?
Он с минуту смотрел на меня, потом вдруг положил страшный штамп обратно в левый угол и повернулся направо, за правильным штампом.
— Удачного лечения, — сказал он, возвращая паспорт. Хотя по лицу было видно, что в полной мере веры мне нет все равно.
Я благодарно улыбнулся ему во все свои оставшиеся зубы и почти побежал к выходу.
Таксист, молодой армянин на стареньком «Опеле», узнав, что я из России, завел осторожный разговор о том, как же это плохо, что испортились отношения между Россией и Украиной. Потом последовали дежурные слова о том, что простому народу весь этот февральский переворот был не нужен.
— А кому переворот был нужен?
— Наверное, всем этим мордам в телевизоре.
Через двадцать минут он высадил меня у «Гостевого дома на Бессарабке» на улице Кропивницкого, дом 14. Эта поездка обошлась мне всего в пять долларов, причем я даже не торговался. На прощание дал таксисту сверх пятерки баксов еще сто рублей, просто так, и он взял их с благодарностью, а не презрением, как взяли бы в нашей столице. «Брату передам, он в Москве халтурит».
Я вышел из машины, не с первого раза захлопнув дверь — каждый раз при расставании с таксистом дилемма: то ли ударить дверью посильнее, чтоб закрылась наверняка, то ли проделать это деликатнее, чтобы нервы водителя не пострадали.
