Толпа неонацистов взорвалась улюлюканьем и проклятьями:.
— Бей москалей!
— Мрази!
— Смерть ворогам!
Цепь полицейских заколыхалась, прогибаясь под напором снаружи, но устояла. Боевиков это разозлило, в охранников и автобусы полетели камни и бутылки.
Снимать атакующую толпу неинтересно, в кадре нужны были объекты атаки, и я быстро прошел к полицейской цепи. Правоохранители пропустили меня без каких-либо возражений, и я оказался среди хмурых и злых боевиков.
Впрочем, вопреки предупреждениям бородатого командира, националистов я не заинтересовал — все взгляды были прикованы к зеленым человечкам, выбегающим под градом камней с черного хода мэрии к спасительным автобусам. Очень быстро все автобусы оказались с пробитыми стеклами, но даже в таком виде толпа не выпускала машины со двора.
При этом между оцеплением и толпой проходили потрясающие диалоги:
— Ты кто такой?!
— А ты кто такой?!
— Я украинец!
— Это я украинец!
— Зачем защищаешь этих козлов?
— Они тоже украинцы.
— Они козлы! Они Крым отжимали!
— Ты идиот!
— Ты сам идиот! Сейчас морду тебе разобью!
Я здорово устал за этот день и совершенно искренне мечтал о том, чтобы этот дурдом закончился поскорее, но так не случилось. Последовала команда: «Покинуть машины!», и охранники побежали из автобусов, возвращаясь в здание мэрии. Камнями и бутылками их при этом уже почти не закидывали — кончились.
— Ушли, падлюки! Ничего, достанем еще! — выразил общее мнение один из моих соседей, лысый крепкий мужик в камуфляже с нашивками батальона «Донбасс» и еще какими-то непонятными для меня отличительными знаками. Внезапно он бросился к заборчику, ограждавшему газон, одним движением выломал из него доску и мощным броском швырнул ее над головами полицейских прямо в автобус, из которого выбегали последние охранники.
Доска пробила стекло и влетела в салон, оттуда раздались вопли и стоны. Толпа вокруг восторженно взревела и двинулась вперед, полицейское оцепление под этим напором сдало на пару шагов назад, но снова устояло.
У меня затекла рука, и я опустил камеру.
Лысый мужик повернулся ко мне, радостно скалясь:
— Всегда в кайф машины и витрины громить. А вот стекла вставлять мало кому нравится. Интересно, почему так, скажи мне, пресса?
— Просто ты избранный, — ответил я ему с совершенно серьезным выражением на лице. — Стекла вставляют обычные люди, низшая раса, быдло никчемное. А ты — особый. Ты стекла бьешь, и тебе это нравится. Потому что ты избранный, понимаешь? Ты — высшая раса.
