Мэтти оглядывает гостиную, оклеенную обоями в китайском стиле.
— Я рада, что они оставили здесь обои. Когда-то это была комната для шитья. Такая красивая. В солнечные дни мы часто открывали дверь в сад, помнишь, Сисси?
— Да, — с удовольствием откликается Сисси. — И здесь была золотая люстра с хрустальными подвесками. Я думала, что это так мило. Это была моя любимая комната.
Трудно представить себе Мэтти и Сисси молодыми женщинами, сидящими здесь за шитьем; комнату, полную антикварной мебели, картины на стенах. Однако дом настолько далек от той картины, которую они хранят в памяти, что они вряд ли возражают против моего пребывания здесь.
— Должно быть, странно находиться в доме, который так долго был вашим родным, — говорю я.
— Теперь он совсем другой, — говорит Сисси, поворачивая лицо к саду. — Понимаете, здесь было так шумно. Нас было так много. Но пока мы росли, старики умирали. Кто-то оставался. В конце концов остались только мы.
— Значит, у вас была очень большая семья?
— Была. Большая счастливая семья, которая верила.
— Верила? — Я озадачена.
Сисси улыбается и закрывает глаза.
Мэтти резко опускает руку:
— Мы уже напились чаю. Мы пойдем.
— О. — Меня будто пугает их уход. — Вы не будете мерзнуть в коттедже?
— Здесь мы будем мерзнуть точно так же. Пойдем, Сисси.
Я опускаю кружку на стол. Мне становится легче оттого, что я скоро позволю Хедер выйти из спальни. Мне приходило в голову, что если Мэтти и Сисси заподозрят присутствие в доме ребенка, то могут сообщить об этом владельцам. Еще одна причина позаботиться, чтобы они не увидели Хедер. Я встаю.
— Ну, если вы так уверены…
— Я же сказала, разве нет? — Мэтти кажется раздраженной.
— Хорошо.
Через минуту мы в вестибюле, где дождевики и галоши все еще блестят от дождя. Мэтти одевается и помогает сестре.
— Надеюсь, вы не слишком расстроены тем, как изменился дом, — говорю я Сисси. — Конечно, в пору расцвета все выглядело совсем иначе.
— Сисси все равно, как он выглядит, — говорит Мэтти, натягивая пальто на толстый джемпер Сисси. — Она слепая.
В этот момент Сисси устремляет на меня взгляд, и я поражаюсь пронзительности ее темных, почти черных глаз.
— О, — неуклюже говорю я, — прошу прощения.
— Я не всегда была слепой, — говорит Сисси своим нежным голосом.
— Только последний год, — вмешивается Мэтти. — Это случилось вскоре после того, как мы покинули этот дом.
— С этим, должно быть, нелегко смириться, — говорю я растерянно. Странно, почему же я сразу не поняла, что эта старая женщина слепа? Сейчас это кажется очевидным.
