Мама, стараясь меня успокоить, быстро покачала головой, а потом пошла и обняла, чувствуя мое состояние.
– Нет, нет, – прошептала она. – С папой все хорошо. Но… Плохие новости.
– Какие?
Что-то в голосе мамы меня очень пугало. Но главное – с папой не случилось ничего страшного. И тут же вернулось воспоминание о том, что рассказал мне Керин.
– Где он? – спросила я с замиранием сердца.
– Улетел тебя искать. Но обещал возвращаться каждый час и узнавать, не вернулась ли ты.
Странно, но впервые за всю жизнь я испытала облегчение от того, что папы нет дома.
Мама поцеловала меня в лоб.
– Ты иди, моя девочка, приведи себя в порядок, а я пока соберусь с мыслями, чтобы все тебе рассказать. А твои женихи?..
– Идут следом. Скоро будут.
– Распоряжусь накрыть на стол.
Я убежала вверх по лестнице. Я была рада, что останусь одна. Мне тоже надо собраться с мыслями.
Арха, тихая и скромная, не лезла с расспросами. Молча помогла умыться, заплела волосы. Я выбрала в гардеробе симпатичное, но довольно простое платье. Посмотрела на себя в зеркало. Да, вот теперь это была я – Агнара Ньорд, и пусть в этом наряде я выглядела совсем девчонкой. Не время для игр. Случилось что-то плохое… Я буквально чувствовала напряжение, разлитое в воздухе.
В дверь постучали, и мальчишка-гном робко приоткрыл ее ровно настолько, чтобы просунуть в щель нос, и крикнуть:
– Леди, ваш отец вернулся. Он ждет вас внизу.
Я не могла понять, что чувствую. Радость? Ведь он вернулся, с ним все хорошо. Гнев? Обиду? Ведь он столько лет скрывал от меня правду. И все же… Наверное, сейчас не время затевать разговор. Я облизнула сухие губы и растерла внезапно побледневшие щеки, чтобы они стали хоть чуточку розовыми: не хотела волновать маму.
Спускалась медленно-медленно. Увидела накрытый к ужину стол в гостиной. Драконов, что не приступали к трапезе: ждали меня. Керина, который пристально смотрел в сторону лестницы. Я встретилась с ним взглядом. А он почему-то покачал головой, точно говорил: «Нет». Что «нет», Керин?
А папа… Я не увидела его за столом, а он, оказывается, стоял у подножья лестницы.
– Горошинка!
Он снял меня с последней ступеньки, прижал к груди, точно я снова стала малышкой. Я вдохнула родной, теплый запах и на секунду почувствовала себя в полной безопасности в любящих и надежных руках. А потом…
Потом я его оттолкнула, расцепила его руки. К горлу подкатился горький комок. Мне было больно видеть его глаза: он ничего не понимал.
