— Разрешите присесть? — и не дожидаясь ответа садится. Он достает из-под плаща нож и начинает вертеть в руках.
— Совсем старым ты стал… Теодор Бебанбургский. Раньше, никто бы и не осмелился напасть на Бебанбургских. Твои сыновья не внушают столько ужаса и страха, сколько внушал ты. Они храбры, жестоки, но их не бояться. Иронично.
— Ты тоже не молодеешь — крехтя и даже не пытаясь позвать кого-либо на помощь, ответил ему старик, пытаясь поднять голову, чтобы встретится взглядом.
Убийца рассмеялся и сказал:
— Знаешь Теодор. Ирония в том, что как правило, все что строят родители — рушат дети. А что построят они, уже разрушат их дети. Говорят, Яблоко от Яблони падает недалеко, но как мне кажется дети, живя в родительском доме настолько пропитываются ненавистью к тому образу жизни, что, ненавидя его до самой глубины души — делают все что угодно, лишь бы жить не так.
— Заблуждаешься. Есть множество примеров, когда дети восхищаются родителями и хотят быть похожими на них.
— Восхищаться можно и своих врагом, можно желать стать таким как твой враг, но разве будешь ли ты желать стать своим врагом? Объясню попроще. Твой сын Фридрих любит тебя как Отца и восхищается тобой как смелым, храбрым человеком. Клемсен любит тебя за хитрость, жестокость и беспринципность, однако мы оба знаем, что случилось той ночью, когда родился Фридрих. Клемсен уже зарекся не быть похожим на тебя, а когда узнает Фридрих… Мне кажется он тебя не простит.
Старик замолчал, а из его глаз продолжали течь слезы, но выражение его лица изменилось. Оно наполнилось гневом, горечью и выражением бесконечной боли.
— Убивай и закончим с этим. Я старик, который уже отжил свое. Я больше не нужен этому миру. Каждое поколение превосходит предыдущее, я это понял и не буду больше мешать молодым строить будущее.
Он откинул голову на подушку и уперся взглядом в потолок. Убийца встал, подошел к старику и уперев кончик ножа в горло старика сказал:
— В память о тебе, как о достойном противнике я сохраню жизнь твоему сыну, хотя могу забрать и ее тоже.
Старик молчал.
— Не стоит благодарности — убийца опустил нож…
* * *
Город горел. Толпы сражающихся уже по одиночке людей были разбросаны повсюду. Большинство лежало на земле и не делало никаких попыток встать или убежать. Они уже не могли. Дороги окропились кровью и та, смешавшись с грязью, стекала в канавы, где продолжала течь, разбавленная водой и еще бог знает, чем. Фридрих стоял в воротах и смотрел на дорогу. Пепел оседал на его доспехах, а стоявшие сзади людей, готовились умереть, обороняя поместье Бебанбургских. Вскоре на горизонте показались первые ряды врагов. Фридрих быстро надел шлем на голову и отступив к своим рядам закричал:
