Впрочем, едва начали задавать вопросы, волнение разом испарилось. Она отвечала кратко, уверенно, даже, пожалуй, дерзко. Но тут уж виноваты они, спрашивающие, — вопросы были интересные и трудные, очень трудные. Патриарх внеземных исследований академик Благов, грузный, седогривый, румянощекий, тяжело поднялся со своей скамьи под пальмой:
— А в будущем, лет этак, скажем, через сотню… Что даст ваш метод в будущем?
— Думаю, через сотню лет в одной из теплых полостей вырастет город. Город с ледяным сводом вместо неба…
— Ого! — прогудел Благов. — Город на Титане? С ледяным сводом вместо неба? Оч-ч-чень интересно!
Когда «сам» уже сел и по традиции вопросы считались исчерпанными, из глубины сада заседаний раздался задиристый голос кого-то из неименитых:
— А вы хоть бывали на Титане-то, барышня?
— А вы? — вспыхнув, вопросом на вопрос ответила Нора. — Что-то я вас там не встречала.
Смех и аплодисменты заставили сесть все еще что-то ворчавшего под нос парня, и громче всех смеялся довольный Благов.
И вот все это позади: и доклад, и вопросы, и речи, и поздравления, и музыка, и цветы. Она сидит усталая на террасе под звездами и рядом тоже усталый и счастливый, наверное, счастливее ее самой, Жюль Иванович — учитель, наставник, друг.
— Был еще и дополнительный фактор успеха, Нора. Если для вас мало основных. Угадайте, какой.
— Боюсь, не угадаю!
— Вы сама, Нора. Есть в вашей внешности что-то такое… неуловимо космическое. А внешность, уверяю вас, в двадцать втором веке значит нисколько не меньше, чем во времена осады Трои.
— Преувеличиваете, Жюль Иванович!
— К сожалению, нисколько. К сожалению для меня, разумеется.
— Почему для вас?
— Позвольте задать вам один нескромный вопрос, Нора.
— Сегодня я готова отвечать на любые вопросы. По инерции.
— Когда вы пришли к нам, в группу Титана, помнится, у вас были прекрасные длинные волосы…
Она рассмеялась:
— Всего-то? Я их срезала. Они слишком нравились одному человеку.
— За вами толпами ходят поклонники…
— Да, правда. К сожалению, правда.
— Почему к сожалению?
— Мешают работать. И вообще… жить мешают.
— Нора… Коли уж зашла речь о вас… позвольте на правах друга еще один вопрос личного характера. Вы такая молодая, такая красивая — и всегда одна.
— Не такая уж молодая, Жюль Иванович. Мне тридцать восемь…
— Господи, тридцать восемь!
— И у меня двенадцатилетний сын. В Мирном, в музыкальной школе.
— Но вы не ответили на мой вопрос!
Нора подняла на него удивленные глаза.
