Бентхауз сел, спрятав лицо в ладони, Другоевич хрустнул пальцами и отвернулся. Только Церр, казалось, был удовлетворен: разве он не предсказывал?..
— Ха, струсил! — возликовал Мелин. — В последний момент струсил и свернул. А я-то перед ним преклонялся! По-моему, коллега Церр прав, лучше нам трогать отсюда, он явно не в своем уме.
— Зубами… — пробормотал Ларк, не открывая глаз. — Он хочет зубами…
Бентхауз поднес ему воды.
— Выпейте, Ларри. Не пьет. Бредит.
— Я не брежу. Ты понимаешь, Другоевич, что он хочет? Понимаешь?
— Да, капитан. Сейчас он зайдет снова. Я обязан воспрепятствовать этому. Черт с ним, с риском — включаю все двигатели. Он же убьет себя!
Ларри помотал головой:
— Поздно.
— Это опасно, капитан? — схватил его за руку Мелин.
Ларри Ларк не шевельнулся.
— Скажите, Другоевич, это опасно?
— Очень, — усмехнулся бортинженер.
— Он хочет убить нас, да? Это он мстит вам, Церр. Не надо было называть ваше имя. Но, может, еще не поздно… если включить двигатели?
— Не мечитесь, юноша! — не глядя в глаза, обратился к нему Церр. — Стоит ли так дрожать за свою жизнь? Это опасно не для нас — для него.
«Толчинского» подбросило, потом послышался скрежет, будто по корпусу провели гигантской пилой. Когда на экране появилось изображение, на несколько, секунд сбитое ударом, от борта судна плавно отваливался изуродованный, с рваными краями обшивки двигатель. Из срезанной трубы плазмопровода хлестало пламя, но уже не вбок, а почти точно назад. Лодки нигде не было видно.
Они долго не могли прийти в себя. Вдруг Бентхауз испуганно вскрикнул: стена, на которой он сидел как на полу, постепенно снова превращалась в стену.
— Соломоново… решение, — уголком рта улыбнулся Ларри Ларк.
— Вот и все, вот и нет двигателя, — устало проговорил Другоевич. — А реактор гонит в него плазму, как ни в чем не бывало. Что ж, Руно Гай и это предусмотрел: люк остался закрытым, значит, нам остается одно — идти навстречу спасателю.
— А как же… бакенщик? Что с ним? Может… нужна помощь? — Церр не дождался ответа. Его тревожные вопросы повисли в воздухе и растаяли.
— Включите радио! — хрипло приказал Ларри Ларк.
— Вы забыли, капитан, — повреждена антенна.
— Антенна в порядке. Включите.
— Да его и не выключал никто.
— Тогда плохо.
Голос Бентхауза дрогнул:
— Что вы имеете в виду, Ларри?
— А я категорически протестую! — фальцетом выкрикнул Церр. — как врач, и как человек! Мы не имеем права уходить, пока не выясним…
— Браво, Церр!
Было похоже, капитан взбодрился. То ли потому, что изматывающие толчки прекратились, то ли так подействовал на него поступок Руно Гая. Зато Бентхауз чувствовал себя прескверно. Он по-прежнему сидел на полу, спрятав лицо в ладони, однако уши его пылали. А Мелин плакал, плакал в открытую, размазывая слезы по лицу.
