— Если бы они скрытно перебрались на остров, то воспользовались бы эффектном внезапности. И тогда у них был бы шанс. Большой, очень большой шанс.
— Вы считаете, что они могут смять лейб — конвой?
— Я не исключаю этого. Если силы Альянса задумали такую операцию, то, совершенно точно сосредоточили в Санкт — Петербурге своих лучших боевиков, вооружив их до зубов.
— Это все предположения, — Всеволод чем дальше, тем большие напрягался. Все происходящее выглядело крайне подозрительно. — Как вообще получилось, что в столице наш противник сумел накопить такую массу своих людей? Если говорить о штурме Гнезда Грифона, то сколько их тут понадобиться? Пятьсот? Тысяча? Вы представляете масштаб?
— Прекрасно представляю, — кивнул глава лейб — конвоя. — По нашим оценкам недалеко от старого Адмиралтейства уже накопилось больше трех тысяч человек.
— Сколько?! — Ахнул Всеволод. — Вы уверены? Этого просто не может быть!
— Ваше Императорское Величество, — влез в разговор дежурный офицер, — мы получили сведения, что эти неизвестные пришли в движение. Они выступили к ближайшей станции метро.
— Как вы оценивали их количество? — После секундной задержки спросил Всеволод.
— Визуально. Год назад мы развернули внешний периметр наблюдения, независимо от Имперской контрразведки и Имперской полиции. Конспиративные квартиры, связанные телефонной связью и, аварийной радиосвязью. Они были оборудованы визуальными, акустическими и прочими средствами наблюдения. В некоторые мы поставили экспериментальные приборы ночного видения.
— Ясно, — кивнул Всеволод. Он не знал об этом. Из — за фактической измены части службы безопасности в 1914 году Николай Александрович пошел по пути дублирования. И теперь, к 1925 году, вопросы разведки и контрразведки решались параллельно тремя и более службами на конкурентной основе. И если сам Император погружался в эти вопросы с головой, то сын обычно их не касался. И интереса особого не было, и отец не сильно — то и привлекал.
Всеволод взглянул на представителей Имперской контрразведки и Имперской полиции и едва сдержался от гримасы омерзения. На них было жалко смотреть. Они сидели в сторонке и выглядели так, будто бы у них полные штаны какой — то пока еще теплой субстанции. Они не возражали. Они не выступали. И вели себя так, словно все, что говорил глава лейб — конвоя — чистая правда.
— Что вы предлагаете? — Наконец выдавил из себя парень.
— Пустить этих бойцов в метро и заблокировать там.
