Луций выдохнул. Потер лицо, разгоняя кровь и огляделся. Бойцы медленно просыпались. Вон — то один, то другой стали высовываться из — за бруствера. Кое — кто с той стороны фронта начал постреливать, увидев такое оживление.
С этой стороны время от времени отвечали. Не прицельно. Больше из вежливости. Дескать, «да — да, и вам того же, и вас туда же…»
Он аккуратно положил себе на колени свой пулемет. Откинул крышку приемника и крышку ствольной коробки, проверяя их чистоту. Мало ли чего? Закрыл их. И прислушался.
По траншее шел какой — то говорок. Вроде медленно приближающейся волны не то шепота, не то шелеста. А потом, из — за очередного изгиба этого копанного укрытия, вместе с этим звуком вылезло начальство. Бойцы волей — неволей начинали шевелиться, при его появлении. В полный рост не вытягивались, конечно, дабы не высовываться из траншеи. Но определенные знаки уважения выказывали.
Майор на несколько секунд задержался у Луция. Глянул на его ухоженный пулемет, что даже вот так, в собранном и закрытом виде выглядел чистым и обихоженным. Улыбнулся. Кивнул. Покровительственно похлопал по плечу. И пошел дальше. А поручик, командовавший его взводом, одобрительно показал «большой палец», дескать, молодец. И, через тебя, и я молодец.
Луция такие моменты откровенно бесили. Он ухаживал за своим оружием не из — за требований устава, довольно суровых в этом плане. Нет. На любой суровый закон люди легко придумывают хитрый и изящный способ его обойти. Так и с чисткой. Приемов выполнять уставные требования по чистке и уходу за оружием, и при этом не сильно напрягаться, уже было выдумано масса. Луций же их игнорировал и на полном серьезе все чистил и смазывал своевременно просто потому что любил свое оружие. Как женщину… или даже больше. Он как взял пулемет в руки, так и влюбился в него с первого взгляда. Пропал. Просто пропал.
Начальство прошло и вновь наступило затишье.
Луций прекрасно понимал — ненадолго. Альянс давил и скоро, очень скоро они снова перейдут в наступление. Попытаются.
Он, осторожно удерживая пулемет, прошел по траншее к импровизированному, наспех сооруженному блиндажу, рядом с которым тихо переругивались знакомые голоса. Там у ротного старшины «тусовались» многие, заинтересованные лица. И, прежде всего, так или иначе связанные с коллективным оружием, которого в роте было много… очень много.
В каждом отделении по единому пулемету в ручном варианте, то есть, без станков — треног. На уровне взвода эти пулеметы усиливались крепостным ружьем, 40—мм ручным гранатометом[3] и 60—мм легким минометом. А вот ротный командир уже располагал тяжелым пулеметным отделением из трех единых пулеметов со станками — треногами и прочим полезным обвесом, батареей легких минометов и целым автоматическим станковым гранатометом[4].
