Боксон постучал в дверь на третьем этаже.
— Входите, открыто! — раздался голос из квартиры.
Он шагнул за порог и увидел сидящую в инвалидной кресле-коляске женщину, с отлично сделанной прической, умело подобранной косметикой и в платье, явно купленном не в дешевом универмаге ТАТИ. Подол платья свободно свисал с переднего края кресла — ниже колен ног у женщины не было.
— Добрый день, господин Боксон! — ответила она на приветственные слова. — Закройте, пожалуйста, дверь на замок и проходите за мной.
— Присаживайтесь, где вам будет удобно, — продолжила она в гостиной, обставленной в стиле последнего Луи Бурбона.
Боксон расположился на диване, лицом к двери в прихожую, другая дверь была ему хорошо видна в зеркале над камином.
— Я предполагала, что вы сядете именно здесь, господин Боксон.
Он молча улыбнулся, потом придал лицу выражение внимательного ожидания.
— Я — Жаклин Шнайдер, сестра Гуго Шнайдера.
Боксон встал:
— Примите мои искренние соболезнования, мадам Шнайдер. Ваш брат был моим очень давним знакомым.
— Спасибо, Боксон. Надеюсь, вы позволите мне не употреблять приставку «господин»? Вы можете называть меня Жаклин.
— Насколько я понимаю, речь должна пойти о контракте. Поэтому я буду называть вас мадам Шнайдер. Или мне лучше называть вас мадам Адамс?
— Адамс — фамилия моего покойного мужа. После его гибели я предпочитаю фамилию Шнайдер.
— Я слышал о вашем несчастье, мадам Шнайдер. Все это очень печально.
— Можете курить, Боксон, — она открыла стоящую на столике шкатулку. Это, конечно не кубинские, которые вы курили в Анголе, но никарагуанские, говорят, тоже неплохи.
— Благодарю вас.
Маленькая сигарная гильотина, серебряная настольная зажигалка и хрустальная пепельница с вделанным в дно серебряным талером Марии-Терезии стояли рядом с сигарной шкатулкой. Сама Жаклин Шнайдер курила сигареты «Муратти».
— Я отпустила прислугу, поэтому в квартире мы сейчас одни. Конфиденциальность разговора будет соблюдена. Надеюсь, вы тоже примете это условие.
— Да, мадам Шнайдер.
— Прекратите называть меня «мадам Шнайдер»! Вы для меня — Чарли Боксон, я для вас — Жаклин Шнайдер. Это не фамильярность, это — знак доверия. Вы согласны?
— Хорошо, Жаклин, я согласен, но когда меня призывают к доверительности, я настораживаюсь.
— И не отводите так старательно взгляд от моих отсутствующих ног. Я могла бы надеть протезы, но капроновые чулки на неподвижной розовой пластмассе выглядя безобразно.
— Простите, Жаклин, я не хотел вас обидеть…
