— Дебри… — раздался голос Забавы.
«Топологически правильные состояния», — вспомнил Ратибор, единственный из всех, кто любовался окружающим пейзажем в напряжении, пытаясь определить возможную опасность.
— Фракталь, — отозвался кто-то из группы ученых. — Кристаллизация звезды происходила по законам фрактали. Математика явления известна, впечатляют лишь масштабы.
— А кроме математики, вы ничего не замечаете? — насмешливо обронила Боянова.
— Нет, — протянул озадаченный десантник.
— Жаль, по-моему, этот ландшафт даже мертвого способен потрясти своей необычностью и красотой!
— Я ученый, а не художник, — пробормотал собеседник Забавы.
— Жаль, — повторила председатель СЭКОНа. — Кто-то из древних философов сказал: «Если бы распахнулись врата истинного познания, человек увидел бы суть вещей, какая она есть — бесконечная. Но человек так долго замыкался в себе, что теперь видит мир лишь через узкие щели в пещере собственных представлений»[31]. Неужели это сказано о вас? Как же вы можете познавать мир, не видя его красоты, не удивляясь его неповторимой таинственности?
Десантник промолчал.
Ратибор покачал головой и скомандовал продолжать спуск.
Они достигли дна, если можно было так сказать, через полчаса, опустившись чуть в стороне от станции, вонзившей в зенит три толстых столба света. Конечно, дном то, что предстало перед глазами десанта, назвать было нельзя: из неведомых глубин звезды, откуда тянулись вверх созданные чудовищной силой охлаждения «стволы и ветви кораллов», то выше, то ниже вырастали на тонких ножках плоские зеркальные листы — точь-в-точь листья земных кувшинок на стебельках. Только размеры «гиппарховых кувшинок» на три порядка превышали размеры земных.
— Температура семьдесят шесть, — доложил координатор «голема». — Ускорение свободного падения двадцать один и шесть десятых «же».
Ратибор попытался разглядеть пространство под «листом кувшинки», но даже с помощью локатора не смог определить глубины пропасти, из которой равнодушно росли «кораллы» и «стебли кувшинок». Правда, инк назвал эти образования точнее: зонтичные структуры.
— Дно не лоцируется, — добавил он. — Вероятно, все «стебли» в конце концов срастаются в комлевую структуру.
— На какой глубине?
— Примерно на пару тысяч километров ниже.
— В таком случае этот мир не слишком разнообразен. — Ратибор испытал легкое разочарование и одновременно облегчение. Звезда превратилась в шарообразный сросток кристаллов, в друзу «кораллового леса» с одинаковыми свойствами по всей массе, и непрогнозируемой опасности, наверное, нести не могла. Единственное, чем мог восхищаться человек, так это масштабами небывалого явления: «в коралловой шубе», окружавшей ядро остывшей звезды, можно было упрятать тысячи планет типа Земли!
