Она всегда угощала почтальоншу чаем, и сейчас на плите дожидался своего часа кипяток.
Остановившись, Настасья Ивановна сомневалась: а двадцать второе ли сегодня число, не обманулась ли? Но скоро успокоилась: двадцать второе. Устав караулить звонок, снова и снова выходила на лестничную площадку: не послышатся ли знакомые шаги.
Хоть и ждала звонка, а он все равно прозвенел как неожиданная радость. Несколько медленных вздохов спустя Настасья Ивановна отворила. И в уши ворвался знакомый торопливый голос:
— Здравствуй, баба Настя, я тебе пенсию принесла.
— Заходите, Татьяна Петровна, чайку со мной выпейте, — привычно, но искренне пригласила Настасья Ивановна.
Почтальонша быстро вытерла ноги об опрятный половичок перед дверью. Она жалела старуху и никогда не отказывалась от ее бедного чая.
— Только ненадолго, — предупредила она.
— А мы быстро, — успокоила ее Настасья Ивановна, — десяток минут, и все.
Войдя в комнату, Татьяна Петровна кивнула на календарь:
— Новогодье скоро.
— Скорей бы уж на другой годок перешагнуть.
— Перешагнем, — обнадежила почтальонша.
Легче стало от ее слов в груди Настасьи Ивановны, словно дышала она не застойным комнатным воздухом, — боясь простудиться, не открывала форточку, — а майским, полевым. Больше всего нашу веру в себя укрепляет мнение окружающих людей.
— Вам покрепче? — поинтересовалась Настасья Ивановна.
— Кофе нет? — спросила почтальонша.
— Кофе-то я отродясь не пила, — доверительно сказала мать, — от него, говорят, сердцу плохо.
— Тогда чайку покрепче.
Татьяна Петровна расположила свое массивное тело на шатком стуле, приметив по предыдущим приходам, что Настасья Ивановна поставила ей самый устойчивый.
Настасья Ивановна подвинула гостье конфеты и, зная, что у той трое детей, поинтересовалась:
— Как дочки?
— Старшая хорошо живет, — отвечала Татьяна Петровна, громко втягивая в себя горячий чай. — Муж покладистый, степенный, хоть и тридцати нет. Выпивает только в зарплату и по праздникам, ну и в воскресенье пива. Довольна я им. Совсем бы не пил — идеал мужчины, — сказала она, как бы споря с собой, — по лотерейному билету машину легче выиграть, чем идеал в мужья получить.
Настасья Ивановна согласно покачивала головой, а почтальонша продолжала:
— Младшая совсем девушкой стала — фигуристая, тугая, высокая — праздник для кого-то растет. Хочется ей, конечно, покрасивей одеться, пофорсить, а на что? Кручусь на двух работах, деньги невеселые, а еле хватает. Пойдешь ведь в магазин — меньше десятки не оставишь.
